Еще семь минут понадобилось, чтобы подкатить трап и при помощи автогена вскрыть двери. Дальше все было не так гладко, хотя обошлось без жертв со стороны полиции. То ли вентиляция «боинга» забрала в себя часть снотворного газа, то ли Никон, почувствовав подозрительный запах, успел воспользоваться кислородным аппаратом, но вошедшего полицейского встретила пуля, выпущенная из его револьвера.
Пуля ударила в бронежилет, и полицейского отбросило.
Группа захвата отступила. Опасаясь за жизнь заложников, огонь не открывали. Было слышно, как внутри самолета громко матерится одинокий бандит, пытаясь растормошить своих головорезов. Потом мат прекратился и Никон прокричал по-английски:
— Я требую… — Он задохнулся от ярости. — У меня сорок детей в заложниках… — Вероятно, все-таки он глотнул газу. Но газ в небольшой дозировке подействовал обратным образом, и Никон обезумел. — Я их всех перестреляю, если вы…
Грохнул выстрел. Убитый в затылок Никон стоял целую секунду посреди спящего первого салона. Потом рухнул.
— Попал! — сказал Коша. Чтобы выстрелить из-под занавески, ему пришлось сначала проползти через весь второй салон, а потом встать на колени. Надо же! Попал!
Марина, наспех перебинтованная разорванным собственным бельем, от звука этого выстрела на мгновение очнулась. В хвостовую часть самолета, отрезанную переборкой, газ тоже не попал. Марина не видела происшедшего в первом салоне, но по неясной для себя причине, прежде чем опять потерять сознание, улыбнулась.
Оттесняемые полицейским кордоном, репортеры издали, с расстояния двадцати метров, все-таки пытались фотографировать. Вспышки фотокамер слепили сходящих по трапу полусонных детей. Одна за другой подкатили четыре медицинских машины, и через несколько минут из самолета сначала вынесли носилки с Мариной, потом с Кошей. Марина была без сознания. К машине, куда уже поставили носилки, подошел человек в штатском. Он показал офицеру полиции какое-то удостоверение, и тот отступил.
— В каком она состоянии? — спросил этот человек у врача, пристраивающего капельницу над больной.
— Все в порядке! Много крови потеряла. Но серьезных повреждений, кажется, нет. Только руку вряд ли удастся восстановить!
Марина шевельнулась, но глаз не открыла.
— Коша! — прошептала она. — Стреляй!..
— Бредит! — сказал врач.
Склонившийся над Мариной Владиславовной человек вовсе не был Кошей. Если бы она все-таки открыла глаза, то узнала бы Петра Петровича, сотрудника Интерпола. Веселый же бандит, пребывая в сознании, удобно устроился на своих носилках и все пытался повернуться в сторону направленных на него фото- и видеокамер, продемонстрировать свою героическую улыбку.
Вслед за ранеными из самолета вынесли, один за другим, четыре черных пластиковых мешка, застегнутых на длинные металлические молнии. Трупы погрузили в специальную машину и, так же как раненых, скоро увезли.
Минуя обычный таможенный контроль, всех пассажиров рейса 667 на некоторое время изолировали в специальном зале. Нужно было отделить бандитов от инвалидов. В первый момент хотели избавить детей от тягостной процедуры, но тут же выяснилось, что и среди школьников прячутся несколько малолетних уголовников.
Когда и автобусы с пассажирами, и медицинские машины укатили, пришла очередь груза. На борт поднялись несколько специалистов. Им потребовалось немало времени, чтобы обнаружить искомое. Солдаты в пятнистой форме спускали ящики с игрушками через багажный люк, и другие солдаты, не распаковывая, ставили их в военные грузовики. Через два часа и эти грузовики, и полицейские машины покинули взлетную полосу.
Группа американцев, приехавшая в аэропорт имени Джона Кеннеди для встречи с обездоленными русскими детьми, сперва оттертая репортерами, вскоре собралась с силами и устроила прямо на летном поле небольшую манифестацию. Над этой группой, к которой присоединились и несколько десятков пассажиров аэропорта, даже поднялись небольшие самодельные плакатики. На одном из плакатиков было написано:
«ОТПУСТИТЕ НЕСЧАСТНЫХ ДЕТЕЙ. ОНИ И БЕЗ ТОГО НАСТРАДАЛИСЬ В РОССИИ!»
Лида проснулась от укола. Несмотря на настойчивую опеку нескольких молодых полицейских, она умудрилась каким-то образом добраться до Алексея и по трапу сходила, уже держась за его руку.
Алексей, так же как и остальные, покачивался, воздействие сильного снотворного газа еще долгое время сохранялось в организме, ослабленном лечебным голоданием, порождая излишнюю вялость и апатию. Но свой кейс с патентной документацией он все-таки прихватил. Сунул внутрь ноут-бук, сотовый телефон, застегнул замочки. Теперь, когда их вместе со всеми поместили в зале, Алексей одной рукой держался за ручку кейса, а в другой руке продолжал осторожно сжимать ладошку Лиды.
Читать дальше