Лен Дейтон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Они выстраивались в ряд по восемь человек на краю глубокого противотанкового рва. Прогремел первый залп, и восемь человек свалились на дно, словно сбитые ударом огромного кулака. Следующая восьмерка уже занимала их место. Мы были изумлены тем, как эти люди проводят последние минуты жизни на земле… Один пленный печально снял шинель и аккуратно уложил ее на землю… Другие жадно затягивались в последний раз самокруткой, свернутой из клочка грязной бумаги; никто не писал писем домой; слез не было.

Внезапно один из пленных, высокий грузин или осетин, схватил лежавшую рядом лопату и со всего размаха раскроил череп — нет, не стоящему неподалеку немецкому солдату, а красному комиссару».

У бойцов Красной армии не было иного выхода, кроме как сражаться и умирать. Офицеров и рядовых расстреливали по малейшему подозрению в трусости и измене. Менее тяжелые проступки означали отправку в штрафные батальоны, где их тоже ждала скорая смерть [291] Историк Николай Толстой свидетельствует, что один такой штрафной батальон численностью 1500 человек всего за одну обычную атаку потерял 500 человек. . Даже такие блестящие военачальники, как генерал А. Г. Павлов, командующий Западным фронтом, известный специалист по танкам, были казнены по приказу Сталина. Специальная полевая военная полиция «Смерш» безжалостно расправлялась с простыми солдатами. Ленин давно объявил, что для красноармейца попасть в плен равносильно предательству, и все русские солдаты знали, что, если они сдадутся немцам, их семьи будут отправлены в трудовые лагеря.

Самые сытые, одетые и хорошо вооруженные батальоны Красной армии не сражались на передовой с немцами. Это были части НКВД, непосредственно подчиненные Лаврентию Берии, человеку, стоявшему во главе тайной полиции и концентрационных лагерей. Батальоны, НКВД, приданные армейским частям, должны были находиться за передовыми частями и расстреливать всех, кто пытается отойти назад, а также организовывать «заграждения», чтобы гнать солдат в атаку на минные поля под артиллерийским и пулеметным огнем. Войска, которым удалось вырваться из окружения, встречали совсем не как героев. Наоборот, этих солдат отправляли в штрафные части и расстреливали. Дочь Сталина Светлана вспоминает, как люди Берии «осуществляли ликвидацию целых воинских частей, весьма многочисленных, которые во время стремительного продвижения немцев по Белоруссии и Украине оказались отрезаны от своих, а затем, вопреки всему, пробились назад к линии фронта».

В тылу обеих сторон шла не менее кровавая бойня, чем на фронте. Советская военная полиция уничтожала трусов и дезертиров, а немецкие войска СС убивали безоружных мужчин, женщин и детей на том лишь основании, что они, возможно, родились евреями. 28 августа отряд СС, действовавший в Литве, прилежно записал в журнале боевых действий, что в этот день было убито 710 евреев-мужчин, 767 женщин-евреек и 599 детей еврейского происхождения. На следующий день генерал СС Франц Якельн, чья часть действовала под городом Каменец-Подольский, приблизительно в 200 милях от ставки фельдмаршала Рундштедта, отрапортовал, что его люди расправились с депортированными венгерскими евреями, которых отказалось принимать назад правительство Венгрии. За три дня его подчиненные уничтожили 23 600 человек. Фон дем Бах-Зелевски, чья часть действовала в тылу группы армий «Центр» фельдмаршала Бока, утверждал, что в начале августа его солдаты убили 30 000 человек, в то время как кавалерийская бригада СС казнила 7819 человек в Минске.

Донесения отрядов палачей зашифровывались с помощью «Энигмы» и передавались в Берлин по радио. Сотрудники Блетчли-Парка их перехватывали, дешифровывали и включали в общий обзор перехватов, передаваемых на ознакомление премьер-министру. Черчилль был так тронут известиями об этой безумной кровавой бойне, что 25 августа в радиообращении, переданном на весь мир, сказал о «десятках тысяч хладнокровно казненных мирных жителей» на оккупированных территориях Польши и России. Однако точных данных он привести не мог, так как это могло бы выдать тайну «Энигмы».

Нацисты не терпели критику провозглашенной Гитлером «войны на уничтожение». Даже немецкие офицеры были беззащитны перед тайной полицией, которая могла быть всюду. Один немецкий военный врач, присутствовавший при массовых убийствах евреев в тюрьме в Севастополе, осуществленных войсками СС, сказал:

«Если бы кто-нибудь выступил с осуждением этого преступления или попытался предпринять какие-то шаги, чтобы ему помешать, он исчез бы бесследно в течение двадцати четырех часов. Одной из самых изощренных хитростей нашей тоталитарной системы было то, что она не давала своим противникам возможности умереть мученической смертью за свои убеждения».