Николай Леонов - Буква и цифра

Следующий пункт — осведомленность о местных происшествиях. Две первые жертвы были скандально известны москвичам и жителям Подмосковья. Не всем, а тем, кто следит за скандальной хроникой. Подборка, собранная капитаном Жаворонковым, показала, что о нечистоплотности фермера Заборина и хирурга Дрозинского писали много. Как в печатных изданиях, так и в Интернете. Особенно в Интернете. Этот факт прекрасно вписывался в уже нарисованный портрет убийцы. Раз уж он сумел воспользоваться программой для создания графического рисунка, то наверняка постоянно пасется в Сети. Оттуда убийца мог почерпнуть информацию о фермере и хирурге, что подтолкнуло его выбрать жертвами именно их. Как теория, такое предположение было не хуже любого другого, а за неимением более веских аргументов, данная теория была практически единственной.

И снова загвоздка. Про главного редактора Александра Хвана в скандальной хронике не писали. Почему тогда он попал в один ряд с фермером и хирургом? Быть может, изучая статьи, убийце на глаза попалась фамилия редактора газеты «Только факты» и ему показалось символичным включить кандидатуру редактора в список своих жертв? Почему бы и нет? Фамилия у редактора броская, запоминающаяся. Название газеты тоже цепляет. Возможно, убийца подумал, что это будет неплохо смотреться на передовицах. Хлипкая теория, но, увы, пока тоже единственная.

Если руководствоваться ею, следующей жертвой может быть абсолютно любой житель Москвы и Подмосковья. Запоминающаяся фамилия, прошлые упоминания в прессе, неординарная профессия. Что угодно могло спровоцировать убийцу, и это выводило Гурова из себя. Как предотвратить преступление, если не знаешь, против кого оно будет направлено? Где ловить преступника, если он действует в радиусе сотни километров вокруг Москвы? Куда заведет его неуемная жажда убийства в следующий раз? Кого он пожелает отправить на тот свет ради громкого заголовка на первых полосах газет?

Верея, Вишняково, Шевлягино. Вот они, скромные точки на карте. Ничего особенного в них нет. Ничего, что выделяло бы эти места из сотни других мест области. И ни одного совпадения относительно статистики. Если бы он выбирал исключительно малонаселенные пункты, то не объявился бы в Верее, где проживает больше двух с половиной тысяч жителей. Если бы планировал проворачивать грязные делишки подальше от дорог, не попал бы в Шевлягино, где главной достопримечательностью является железнодорожная станция. Как при такой вводной определить, где будет нанесен следующий удар?

Размышляя над этим, Гуров рассеянно водил карандашом от точки, обозначающей Верею, до Вишняково, а затем отправлял его к Шевлягино. Когда карандаш в очередной раз завершил движение, он устало откинулся на спинку кресла и со злостью воскликнул:

— Черт бы тебя подрал! Тебя и твои мерзкие фантазии, вместе со всеми вопросительными знаками, цифрами и буквами, обозначающими неизвестно что! Будь ты…

Фраза оборвалась на полуслове. Гуров напрягся, вглядываясь в карту. Мысль лихорадочно работала. Неужели это то, о чем он думает? Неужели нашел? Он схватил линейку, сменил карандаш на красный маркер и принялся чертить. Закончив работу, снова откинулся на спинку. Так и есть! Точно по шаблону! Это не может быть совпадением, он нашел объяснение буквенному изображению! В этот момент распахнулась дверь, и в кабинет ввалился Крячко.

— Ну и денек мне выдался, — начал он с порога. — Чтобы я еще хоть раз пошел на встречу с журналистом! Лучше сразу умереть. Так и знай, Гуров, больше я к журналистской братии ни ногой, даже не проси!

— Стас, я знаю, для чего на записках буква, — останавливая друга, произнес Лев. — И знаю, почему редактор был убит в Шевлягино, а не в Москве.

— Лева, ты перетрудился, — вглядываясь в лихорадочно горящее лицо напарника, произнес Крячко. — Шел бы ты домой. Отдохнешь, а завтра мы все обсудим.

— Стас, я в порядке, — отмахнулся Лев. — Взгляни сюда! — указал он на карту.

Крячко подошел ближе. Посмотрел на разложенный перед Гуровым лист, потрогал линии, только что начерченные им, перевел взгляд на Гурова и шутливо произнес:

— Красивые полосочки. Ты это хотел мне показать?

— Ты не с той стороны смотришь. Обойди стол и взгляни снова.

Крячко послушно обошел стол, встал рядом с креслом Гурова и снова принялся рассматривать красные линии.

— И снова та же реплика: полосочки вышли что надо, — повторил он. — Или я должен был восхититься? Могу.