Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– Заткнись, ты! – сорвался толстяк. Он забыл об имидже преуспевающего дельца и всяческих приличиях. – Заткнись! Она что, правда, сгорела? Да заплачу я тебе! Сколько скажешь, столько и дам! Только не надо здесь пургу гнать…

Неподражаемо! Матвей снисходительно вздохнул:

– Я не за деньгами пришел…

– Какого же тебе рожна надо?

– Расскажите мне все об Алевтине Долгушиной и о том, что произошло между вами вчерашней ночью в этом домике, – он протянул руку и постучал пальцем по фотографии, запечатлевшей номера красного внедорожника и краешек избушки. – Скажете, вас там не было?

– Не было…

– Значит, у меня обман зрения, да? И фотоаппарат тоже ошибся? Видите дату в уголке снимка?

Калмыков израсходовал на вспышку ярости последние силы и обмяк, расплылся по креслу, подобно подтаявшему студню. Солнце пробилось сквозь гардины и позолотило стены и паркетный пол кабинета.

– Сними пиджак… выверни карманы…

Матвей подчинился.

– У меня нет никакого записывающего устройства, – сказал он. – Даю слово.

– И карманы брюк тоже выверни…

– Может, догола раздеться?

– Не помешало бы… Ладно, черт с тобой! Не знаю, чего ты добиваешься, но выбора ты мне не оставил.

– Почему? Вы можете дать показания следователю, а не мне.

– Какие показания?! Я что, преступник?!

– Вы убили Долгушину…

– Бред!

– Тогда вас было трое. И вы вместе с Долгушиной – сообщники. Это еще хуже! Сговор, преднамеренное убийство… все это вместе потянет на солидный срок…

Калмыков вяло шелохнулся и сделал отрицательный жест.

– Чушь собачья… – выдохнул он. – Трое, четверо, целая банда! Еще что придумаешь? У меня хорошие адвокаты, парень…

– Все равно скандала не избежать. А бизнес любит тишину и спокойствие. Ваша репутация пострадает непоправимо! И солидные клиенты откажутся иметь с вами дело.

Толстяк помолчал, прикрыв глаза. Его щеки обвисли и побледнели. Такая резкая смена красноты и бледности говорила о серьезных проблемах со здоровьем. Лариса была права: Калмыкову следует сесть на диету и больше двигаться.

– Тем вечером… мы с Алевтиной повздорили, – неохотно признался он. – Я рассердился. Она довела меня до бешенства…

«Это было не трудно, – отметил про себя Матвей. – Ты, мужик, вспыхиваешь от каждой искры! Нервы никуда не годятся… а в состоянии аффекта человек не ведает, что творит…»

– Так вот… я ее не убивал. Я даже пальцем ее не тронул. Просто уехал и все! Я уехал… а она осталась в доме… живая. Откуда мне знать, что там произошло потом?

– В доме был кто-то еще?

Калмыков покачал головой:

– Только я и она… Мы приехали из города, поужинали… Я не собирался ссориться! Слово за слово… Аля вынудила меня на неприятные откровения.

– Какие, если не секрет?

– Это не имеет отношения к тому… к тому, что случилось…

– Позвольте мне решать.

– Да нечего тут решать! Я вспылил… и, боясь окончательно сорваться, уехал. Мне не хотелось портить с Алей отношения…

– И со злости подожгли дом. А чтобы лучше горел, плеснули бензинчику…

– Я ничего не поджигал. Повторяю, я просто уехал…

– Но дом-то сгорел!

– Не по моей вине… Ищите другого козла отпущения…

Калмыков, остыв, снова перешел на «вы».

– И чей труп нашли на пепелище, вам тоже неизвестно?

– Нет, черт побери! Надеюсь, Аля жива и сможет подтвердить мои слова…

– Вряд ли. Вы знаете, где она живет?

– На Стромынке… но я ни разу у нее не был. Она меня не приглашала к себе домой. Я забирал ее на другой улице…

– Преображенский Вал?

– Вы и это засняли? Как она садится в мою машину?

– Разумеется, – не моргнув глазом, солгал Матвей. – Я добросовестный служака.

– Все-таки вас наняла моя жена… Стерва! Сама…

Он прикусил язык и с укоризной уставился на посетителя. Мол, не противно тебе заниматься семейными разборками?

Матвей, как истинный джентльмен, кинулся выгораживать Ларису.

– Ваша супруга ни при чем, клянусь! Алевтина… моя бывшая… в общем, мы любили друг друга…

«Как далеко я смогу зайти в своем притворстве? – спрашивал он себя, глядя на толстяка. – Чем я лучше этого обманутого мужа, который в свою очередь развлекается на стороне? Я ввязался в это из-за Ларисы и оказался по уши в дерьме!»

– Любили-и… – недоверчиво протянул Калмыков. – Ну и ну! Здоровы же вы сочинять, господин Карелин! Не боитесь, что Алевтина разоблачит вашу ложь?

– Она мертва… И я этого так не оставлю. Признавайтесь, вы заманили ее в глухую деревню, в домик на окраине, где вас никто не увидит? Просчитались…