Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– Гипноз – не колдовство. Если это был гипноз.

Смуглое лицо Долгушиной покрылось красными пятнами. Она отпрянула и с возмущением произнесла:

– Вы меня за идиотку принимаете? По-вашему, я тут комедию ломаю? Между прочим, Баба Яга отлично вошла в роль, она будто саму себя играла! У меня мороз по коже пошел, когда она затянула: «Смотри на меня неотрывно…» Между прочим, я посмотрела… Если хотите знать, я глаз не могла оторвать от ее черных зрачков! Маска сверкала, у меня слезы текли градом, а я все смотрела и смотрела… Как вы думаете, на меня ее ворожба тоже… могла подействовать?

– Но вы же до сих пор живы, – улыбнулась Астра. – Когда была вечеринка?

– Две недели назад… Мало ли что? На всех гипноз влияет по-разному… На одних сразу, на других позже…

Теперь она волновалась по-настоящему, Астра это почувствовала.

– Хорошо, я попробую отыскать эту Донну Луну. Но мои услуги стоят дорого.

Ей хотелось проверить, сколько денег готова истратить бухгалтерша фирмы «Маркон» на частное расследование. Судя по внешнему виду, она не богата. Хотя… внешний вид бывает обманчив.

– Я заплачу, – уверенно заявила смуглая дама. – Сколько скажете. У меня есть сбережения. Если я умру, деньги мне не понадобятся…

Ольшевский купил эти письма на Кузнецком у махонькой сгорбленной старушки. Его не заинтересовала шкатулка из темного дерева, похожая на сундучок, которую она держала в руках. Скользнул взглядом и отвернулся. Старушка робко тронула его за рукав.

– Возьмите, сударь… мне больше нечего продавать…

Она казалась такой несчастной, неприкаянной, что он ощутил угрызения совести.

– Сколько? – спросил он, кивая на сундучок.

Старушка назвала сумму. Ольшевский прикинул, хватит ли на книги, и полез в карман. Хорошие манеры, как, впрочем, и многое другое, отошли в прошлое. Он был ученым, знал несколько языков, писал труды по германской филологии. Кому теперь все это нужно? Нынче все германское стало, мягко говоря, непопулярным. За одно упоминание об этих познаниях его запросто побить могут.

Затяжная война на Западном фронте обозлила людей. Сотни калек возвращались из госпиталей и просили милостыню на церковных папертях. Армия роптала… Народ, подстрекаемый революционерами, устраивал митинги и забастовки. Повсюду стало неспокойно. Из северной столицы приходили тревожные вести. Фабрики и заводы останавливались. Деньги обесценились, продовольствия не хватало… Участились грабежи и случаи разбойных нападений на граждан. Надвигалась тяжелая голодная зима. Никто не знал, что будет дальше…

– Спасибо, сударь, – прослезилась старушка, пряча деньги за пазуху поношенной кофты. – Дай вам Бог удачи!

В том, что она пожелала ему не здоровья, а удачи, чувствовалась всеобщая неуверенность в завтрашнем дне. Ольшевский не хотел брать сундучок.

– Не надо… оставьте себе…

– Что вы, что вы! Нельзя… Мне уж на тот свет пора, а они должны жить…

– Кто «они»?

– Письма…

– Ведь вам жаль с ними расставаться, – он отвел ее руки, сжимающие шкатулку. – А мне чужие письма ни к чему. Я просто рад помочь… Простите…

– Вы должны их взять, – настаивала она. – Я даже не знаю, кому они адресованы. Возможно, они найдут того, кому предназначались…

– Мне, право, неловко будет читать чужую переписку, – отнекивался он.

– Они развлекали меня долгими годами одиночества… они заслуживают внимания, поверьте!

В ее голосе прозвучали нотки мольбы, и он сдался:

– Хорошо, давайте.

Старушка просияла. Ольшевский готов был поклясться, что судьба писем волновала ее куда сильнее, чем собственная. Испытывая странное чувство вины перед ней, он поспешил скрыться в толпе. Держа сундучок под мышкой, он пробирался между торговцев. Нашел задешево нужные словари, и, довольный, вернулся домой, где его ждала работа.

– Надобно чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума, – говорил его сосед, доктор Варгушев. – Вот я, старик, а добровольно хожу в больницу, пользую раненых. Хотя мог бы давно уехать к сестре в Крым. Она звала. У нее там морской воздух, персики, виноградник во дворе. Делал бы вино – и в ус бы не дул. Однако не то нынче время! Опасное! Подует вражий ветер, всех сметет… и нас с вами в том числе…