Наталья Солнцева - Адвокат и его женщины

– Раньше Вера отмахнулась бы от подобной рекомендации. Хорошо быть скептиком, когда у тебя все в шоколаде. Но в ее случае…

– Ты ей сочувствуешь?

– Скажем так, я ее понимаю, – вздохнула Лариса.

– Значит, Вера взялась искать толкового специалиста в области кармы? Х-мм…

– А что бы ты предпринял на ее месте? Равнодушно смотрел, как угасает твой ребенок? Сидел бы сложа руки и страдал?

– Ну… я рад, что у меня нет детей.

– Потрясающе! – рассмеялась Лариса. – Вывод: не обзаводись потомством, пока не отработаешь кармические долги. Если бы все так рассуждали, человечество бы вымерло.

– Мы говорили о Яне, кажется, – напомнил он.

– Ах, да!.. В общем, женщины из окружения Нечаева по разным причинам заинтересовались тайной рода Колесниковых. В том числе и Яна.

– И что старый ловелас? Проболтался? Страсть развязывает язык и не таким стреляным воробьям…

Нечаев не поверил своим глазам, когда на пороге дачного домика появился…

– Сергей Акимыч?.. Вы?!!

– Не ожидал? – прищурился тесть, одетый как для прогулки на природе. Спортивный костюм, кроссовки, вязаная шапочка и шарф вокруг шеи. – Признаться, я тоже не рассчитывал встретиться тут с тобой. Каким ветром?

– Вы же сами сказали, надо что-то делать…

– И ты сразу поехал сюда?

– Здесь погиб Самарин… здесь и ответ на вопрос, кто убийца.

Колесников окинул взглядом бревенчатые стены, прихрамывая, обошел меловой контур на полу и уселся на стул.

– Ну-с… и кто же прикончил твоего бывшего клиента?

– Пока не знаю. Но догадываюсь… Только не сочтите меня сумасшедшим. У меня есть всего один кандидат…

Он не спросил, зачем тесть тащился в такую даль. У него-то с Самариным никаких личных счетов нет.

Колесников, потирая больную ногу, заметил:

– Старею. Прошелся без трости и выдохся. Не гожусь я в детективы.

– Так вы… следили за мной? – изумился Нечаев.

– Разумеется, нет! Убийство Самарина становится для нас делом чести. Не находишь? Я привык сам клубочки распутывать. С полиции какой спрос? Они дело в архив сдадут, и все. А нам с этим жить. Не дает мне покоя эта смерть, Артем! Чувствую, не к добру идет… – Он смерил зятя тяжелым взглядом и добавил: – Странный ты стал в последнее время. Дерганый, замкнутый, носишь в себе что-то и молчишь. Ты Веру бросить решил?

– С чего вы взяли?

– Может, есть у тебя кто? Другую женщину нашел, влюбился, голову потерял? Как мужчина я тебя понимаю, а вот как отец…

– Не о том вы говорите, Сергей Акимыч.

– Верно, не о том… У меня душа болит за дочь! Один проходимец ей жизнь испортил, а ты – второй. Я не допущу, чтобы Вера… чтобы с ней что-нибудь плохое случилось. Костьми лягу, а не допущу!

Нечаев молчал, пытаясь сообразить, что происходит. Сказочник примолк, а без его злобных советов в голове адвоката звенела пустота.

– Мы уже обсуждали это, – заметил он. – Вы высказали свое мнение, Сергей Акимыч, я вас выслушал. Зачем повторять одно и то же?

– Ты знаешь убийцу?

– Я предполагаю…

– Это ведь не Сказочник?.. Или ты меня морочишь, Артем? Раз ты сюда приехал, значит, надеялся его тут застать?.. Ты в глаза смотри, не отворачивайся! Может, вы сообщники? Решили целый спектакль разыграть, чтобы…

Колесников осекся и побагровел. Стул под ним скрипнул, грозясь рассыпаться.

Нечаев продолжал стоять посреди комнаты, с раздражением глядя на тестя.

– Не ваших ли рук дело? – Он показал пальцем на меловой контур. – Стреляете вы отменно: сами меня учили. Пистолет добыть для вас не проблема. Паф! И нет человека. Такой опытный адвокат, как вы, не оставляет улик. Что было известно Самарину? А?

– Ты… ты…

Колесникова перекосило, он пытался ответить, но не хватало дыхания …

Когда племянник Анфисы Матвеевны вышел из склепа, его было не узнать. Он побледнел без солнечного света, осунулся и как-то сгорбился. Платье его измялось и запачкалось, волосы обвисли, но на лице блуждала загадочная улыбка.

– Ну что? – с жадным любопытством спросил помощник нотариуса. – Являлась тебе покойница? Благословила на вступление в права наследования?

– Благословила, – кивнул молодой человек, с наслаждением вдыхая свежий воздух.

– Ты видел ее?

– Вот как тебя. Она поднимала крышку гроба, вставала, и мы с нею беседовали.