Марина Серова: Что соврал покойник

– Одно другому не мешает. Ладно, расслабься, твои отношения с бабушками меня не интересуют. Что там с моей статуэткой?

– Удалось установить лишь наличие крови и что кто-то очень старался замести следы. Может, расскажешь, где ты ее взяла и какой криминал с ней связан?

– Обойдешься, – отмахнулась я, изучая отчет. – Лучше скажи, встречался ли в твоей практике случай, чтобы труп сбежал с места преступления.

– У тебя сбежавший труп? – Мельников напрягся. – И кто же убийца?

– Пока непонятно, было ли убийство. Как говорится, нет тела – нет дела, и как раз тела у меня нет, зато есть следы крови из этого тела. Я надеялась, что эксперты ничего не найдут.

– Что будешь делать, искать тело? – спросил Мельников.

Пристально разглядывая стандартный лист бумаги, заполненный бездушным компьютером, я думала, что мне делать с фактами. То, что на статуэтке была кровь, подтверждало Ленкины слова. Вряд ли в семье Веденкиных принято по пятницам бить друг друга Купидоном, крови на нем быть не должно. Но куда исчез труп? Или он только показался трупом испуганной женщине? Тогда возникает другой вопрос: для чего ему вопреки логике нужно было смывать кровь со статуэтки. Выход оставался один – искать человека со схожими приметами. Раз он залез в дом Веденкиных, значит, не пай-мальчик, и можно попытаться.

– Ау, Иванова, что зависла? – услышала я голос Мельникова и выплыла из облака задумчивости.

– Андрей, мне нужно тебя еще кое о чем попросить. Сможешь уговорить вашего штатного художника поработать с одним человеком? Нужно составить фоторобот и прогнать приметы по базе.

– Час от часу не легче. Как в сказке про лисичку, пустил ее заяц погреться, а она его из дома выгнала.

– Выгонять не собираюсь, наоборот, хочу, чтобы ты тоже был на месте, – заметила я. – Так как насчет фоторобота?

– Посмотрим, что можно сделать, – подозрительно быстро сдал позиции Мельников. – Привози своего человека, а я поговорю с художником. Когда вас ждать?

– Сейчас, – заявила я и достала телефон.

Разговор с Ленкой не занял и двух минут. Я продиктовала ей адрес и велела немедленно выезжать.

– Все, едет, можешь договариваться с художником, – поторопила я Мельникова.

– Хотя бы доесть имею право? – потрясая миской, спросил он.

– За еду не переживай, я о ней позабочусь, – ответила я, отобрав у Мельникова обед. – Скажешь старушке, что порция маловата, в следующий раз она принесет кастрюлю.

Пока Ленка добиралась до участка, а я поглощала доброхотное подношение неизвестной бабушки, Мельников успел обо всем договориться. Как только дежурный сообщил, что у входа дожидается некая особа, мы поспешили туда. Ленка выглядела напуганной, наверное, решила, что ее вызвали сюда для признания. Нужно предупредить, чтобы держала рот на замке и отвечала только на те вопросы, которые буду задавать я. Но Мельников был начеку и немедленно подступил к Ленке:

– Добрый день, проходите, пожалуйста. Побеседуем, а потом пообщаемся с нашим художником, – он подхватил ее под руку и увлек в свой кабинет.

– Разве меня не посадят в обезьянник? – выдала Ленка.

– Думаете, это разумно? – округляя глаза, спросил Мельников.

– Андрюша, зачем же так пугать девушку? – ласково спросила я, пытаясь перехватить инициативу. – Не видишь, она и так не в своей тарелке. Это для нас с тобой обстановка здесь привычная. Давай обойдемся без расспросов, просто сделай то, о чем я просила, и всё. А ты, Леночка, расслабься. Я вызвала тебя исключительно для того, чтобы ты описала того мужчину, о котором мы недавно разговаривали. Остальные подробности можешь оставить при себе, здесь они никого не интересуют.

И я одарила Мельникова ослепительной улыбкой, после чего он уже не мог вести допрос моей подруги.

– Ладно, не хочешь помощи, так и скажи. – Нахмурившись, он сменил направление и повел нас к художнику.

– Значит, тюрьма отменяется? – шепнула Ленка по дороге.

– Она и не планировалась, – тихо ответила я. – Будешь говорить только тогда, когда я разрешу, и все пройдет быстро и без последствий, поняла?

Ленка кивнула. Мельников оглянулся и окинул нас подозрительным взглядом. Он явно думал, что мы творим что-то незаконное, но решил подождать развития событий. Меня это вполне устраивало, пока я не была готова выложить ему Ленкину историю, а дальше будет видно.

У художника мы провели больше часа. Подруга волновалась и путалась в показаниях – то разрез глаз не могла вспомнить, то форму носа. С овалом лица тоже пришлось повозиться. Хорошо, что художник был настоящим профессионалом и на неуверенность реагировал адекватно, иначе не видать бы мне фоторобота до скончания века. По окончании сеанса я поспешила отправить подругу домой, чтобы она не болтала лишнего и не укрепляла подозрений Мельникова.