Марина Серова - Дочь киллера

Я слушала всю эту сагу про соседа-авторитета только потому, что у меня возникло предположение о причастности пьяницы и дебошира к нападению на Перегудникова. Оказалось, что в этой истории произошел неожиданный поворот.

– Наконец этот авторитет допился до белой горячки и скончался, – сообщила Капитолина Николаевна. – И вот через полгода после его смерти в этот дом заселился главарь какой-то секты. Мы все были в шоке, любая секта – неприятное соседство само по себе, даже если не учитывать того, что периодически туда наезжали кавалькады из разномастных машин, среди которых преобладали дорогие внедорожники. Все машины полностью на участке не помещались, их оставляли снаружи, перегораживая подъезд к дому Марии Григорьевны. На попытку сделать замечание ей ответили довольно грубо: заткнитесь и быстро-быстро идите отсюда и больше не отсвечивайте, тогда мы, так и быть, вас не тронем. Все правоохранительные органы, кстати, были в курсе и благожелательно относились к проживанию сектантов, их времяпровождению и вообще любой деятельности. Секта функционировала еще несколько лет, даже после официального закрытия. Там постоянно происходили какие-то события. Сходки, хоровые пения, массовые забеги по снегу босиком. Молебны с кострами до неба. Пару раз этих сектантов пыталась взять штурмом какая-то группа лиц без опознавательных знаков. Несколько раз случался массовый приезд полиции. Сейчас там тихо, дом уже пару-тройку лет стоит нежилой, но время от времени туда приезжают какие-то люди и по несколько дней там тихонько живут. Потом уезжают – и опять несколько месяцев тишина и покой.

– А сейчас там кто-нибудь живет? – спросила я, еле дождавшись окончания всей этой истории.

– Нет, слава богу. Вот уже с месяц никого там нет, – ответила Шерстобитова, – во всяком случае, никого не видно и не слышно.

«Ну, то, что никого не видно и ничего не слышно, – это еще ни о чем не говорит. Преступник узнал, что в доме никто в данный момент не живет, – рассуждала я. – Он мог заранее там обосноваться, проследить за домом Перегудникова, дождаться, пока доктор останется один, и, сделав свое дело, снова вернуться к сектантам, чтобы там временно отсидеться. Надо будет наведаться в этот дом с такой богатой историей».

– Ах, Женя, – между тем продолжала Капитолина Николаевна, – я вот вспоминаю то время, когда здесь были пустующие участки, пока не началось бурное строительство. А уж как началось, то все – прощай, спокойная жизнь! Особенно рьяно кипела стройка у Ларисы Сергеевны, соседки через два дома, – практически круглые сутки. Строители – восточной внешности молодые мужчины числом около десятка – жили там же, в вагончике. Шумели своими бетономешалками, гоготали, подначивали Ларочкиных гостей. А в соседях у Ларисы была молодая мама с трехлетней дочкой, Наташа ее зовут. Я однажды была свидетелем того, как эти строители, когда Наташа со своими подружками загорала у себя на участке, начали делать через решетку забора различные соблазнительные, ну, естественно, с их точки зрения, предложения, один даже сделал попытку перелезть через забор. Прямо по рабице, как обезьяна. Наташа и ее приятельницы тогда от греха подальше ушли в дом, загорание было испорчено, да и черт бы с ним, ультрафиолет вообще вреден. Но ведь эти труженики стройки заговаривали с Наташиной дочкой, просовывая через ячейки забора то конфетку, то кусочек шашлыка. Наташа не выдержала и в конце концов поставила трехметровый забор, но стройка к тому времени уже была завершена.

– А… – Я попыталась остановить Капитолину Николаевну, потому что меня больше интересовал сегодняшний день, точнее сказать, сегодняшнее утро, а не дела минувших дней, но Шерстобитова, не сбиваясь, продолжала на одном дыхании:

– А после окончания стройки в огромный дом въехал какой-то большой полицейский чин. Вообще непонятно, зачем Лариса затевала всю эту стройку, если сама, как выяснилось, не собиралась там жить. Ну да ладно. Казалось бы, все неприятности должны были закончиться, и на самом деле там воцарилась тишина на довольно долгое время. Но потом этот чин начал доставать бедную Наташу: то у нее слишком долго гости на веранде сидят, то чересчур громко скрипят ворота в гараже, то собака гавкает… А потом и жена этого чина, поджав губки, выговаривала Наташе за то, что ее дочка громко кричит и смеется, когда играет. На собственном участке ведь играет ребенок, заметьте, Женя. В общем, соседи – они всегда такие соседи. Хоть в пятиэтажной хрущевке, хоть в коттеджном поселке. – Капитолина Николаевна, сделав сей неутешительный вывод, махнула рукой. – А еще в ближайших соседях у Владислава Семеновича находится писательница Мариэтта Рассказова, – вдруг разом покончив с воспоминаниями, сообщила Шерстобитова. – Женщина она в годах, в основном сидит дома и строчит свои романы, лишь изредка выезжает на бежевых «Жигулях». И наконец, еще одна соседка – Куриганова Валерия Михайловна. Вернее, это семья: муж с женой. Но муж ее почти здесь и не бывает, все время в длительных командировках. У них значительная разница в возрасте, ей на вид можно дать не больше тридцати, а ему уже под пятьдесят. И кстати, Валерия у него вторая жена. Очень хорошо устроилась, надо сказать, – с осуждением произнесла Капитолина Николаевна. – Работать – не работает, а зачем ей? Муж обеспечивает, потому и увела его из семьи. Когда ее муж в командировку отправляется, то по утрам она выезжает в город, весь день неизвестно где проводит, а под вечер обратно приезжает. Бывает, что и не возвращается, где-то у любовников ночует. А что? Скажете, хранит верность мужу? – задала она риторический вопрос. – Как же! Заведет свой «мерин» и была такова!