Дарья Кожевникова - Охота на лесную нимфу

Туман вдруг встрепенулся, услышав последнее слово, и Влад это заметил:

— Смотри-ка, а его и звали раньше, судя по всему, иначе. Аракс! — позвал он.

— Прекрати, — сказала Женька. — Откуда бы он ни появился, могу тебе сказать, что я его не украла.

Но Влад не унимался.

— Хотел бы я посмотреть на человека, способного украсть кавказца, — усмехнулся он, наблюдая за собакой. — Аракс! Нет, не Аракс, но что-то созвучное. Аякс?

Туман весь напрягся, как перед прыжком. Не дожидаясь продолжения, Женька бросилась перед овчаркой на колени, обняла обеими руками за шею:

— Туманушка, нет. Не надо, мой хороший. Хороший, мой мальчик, мой…

Она что-то еще говорила, бессвязные, но очень ласковые слова, и гладила его, и терлась щекой о собачью морду, и целовала его. Влад молча наблюдал эту сцену, понимая, что если он сейчас попытается встать, то лишь спровоцирует этим нападение неведомо отчего взъярившейся собаки. Туман же долго не сводил с него глаз. А потом как-то вдруг опустил голову и приник лбом к Женькиному плечу, как иногда бывало, когда он делился с ней, только с ней одной, болью своей собачьей души. Женька продолжала гладить его, уже молча, уткнувшись лицом в пушистую собачью макушку. И только когда почувствовала, что он успокаивается, взяла его за ошейник и отвела на кухню.

Когда она вернулась в комнату, оставив собак наедине с полными мисками, Влад сидел на прежнем месте. Напуган он, похоже, не был, но определенно разыгравшаяся перед ним сцена очень сильно на него подействовала. Он мрачно смотрел на то место, где недавно сидел Туман, и лоб его был нахмурен. Услышав, что вошла Женька, он вскинул на нее глаза.

— Я же просила тебя, — сказала она с упреком.

— Откуда мне было знать, что кроется за этой твоей просьбой? — Так как же он все-таки попал к тебе?

— Так же, как и ты, из этого самого парка, — ответила Женька. Только он был в гораздо худшем состоянии.

— И зубы ему тогда же выбили? Я-то вначале думал, что его машиной сбило.

— Да если бы только зубы… — У Женьки вновь перехватило дыхание, как только в памяти воскрес образ полумертвой окровавленной собаки.

— За что? — спросил Влад. — И кто это сделал?

— Я не знаю. И вообще не хочу об этом вспоминать. Мне до конца жизни хватит того, что я тогда насмотрелась. А тебе лучше никогда больше не произносить при нем этого имени, иначе я за него не ручаюсь. Я и вообще удивляюсь, что он так терпимо к тебе относится — он же ненавидит таких, как ты, холеных рослых молодцов.

— Не надо обобщать, — сказал он резко. — Я, конечно, не ангел, но никогда в жизни так с собакой бы не поступил. Нет, случалось, конечно, пнуть истерично брызжущую слюнями на брюки шавку, но это совсем другое.

Съевший все Тяпа поскребся в закрытую кухонную дверь. Женька оглянулась:

— Сейчас я выведу Тумана, а ты зайдешь.

— Не надо, — сказал он. — Просто выпусти их обоих, и все. Мы с ним сумеем разойтись.

Разошлись они действительно мирно, после чего Женьке пришлось хлопотать на кухне под внимательным взглядом Влада. Это раздражало и сковывало ее, отчего движения становились неловкими, и все готово было вывалиться из рук. Но в конце концов Женька все же умудрилась накрыть на стол без потерь и особого беспорядка, между делом еще и что-то коротко отвечая на вскользь задаваемые Владом вопросы. Временами у нее создавалось впечатление, что он просто изучает ее, как какой-то неизвестный ранее вид. И аппетита это ей, естественно, не прибавило. Подав Владу все необходимое, она бросила себе на тарелку несколько ложек традиционной каши, на сей раз ячневой, и сама села за стол, чувствуя себя экспонатом в музее, рассматриваемым под стеклом посетителями. Но обстановка резко изменилась, как только он увидел ее тарелку.

— Женька, ты что, совсем спятила?! — вскинулся он. — Что, каждый раз так и готовишь: себе отдельно и мне отдельно? Ну ты… — Он попытался подобрать подходящее слово, но не нашел. — Ну ты вообще! Видел я на своем веку всяких со странностями, но таких еще точно не встречал.

— Ничего странного в том, что мы с тобой привыкли к разным рационам, — спокойно ответила Женька.

— Да к черту этот твой рацион! — вспылил он. — Выкидывай на фиг свое месиво, чтоб я его больше здесь не видел, и не сходи с ума!

Женька видела по его лицу: он не станет ничего есть, если она сейчас не сделает так, как он сказал. И в то же время очень нелегко ей было выполнить, в общем-то, такое простое требование. Не стерлись из памяти, не прошли бесследно «семейные» обеды, где у отчима все было пересчитано загодя, еще в холодильнике.