Ольга Чайковская - Болотные огни [Роман]

Вы говорите: вещественные доказательства. А не кажется ли вам, что в карманы инженера напихано слишком много вещественных доказательств: и оружие, и шнур, и перчатки, которые, кстати сказать, все равно на руку подсудимого не лезут. Ведь не лезут?

— Браво, Митька! — крикнул какой-то густой бас.

Вдруг Борис заметил, что у двери стоит Берестов.

Тщетно Борис всматривался в его лицо — оно ничего не выражало. Казалось, что Денис Петрович дремлет. Он даже качнулся, кажется, а потом с трудом открыл глаза и повел сильным плечом, словно его знобило.

— Видите, — продолжал Макарьев, — я вас бью вашим же оружием, прокурор. У меня получается все так же убедительно, как и у вас. Кому из нас верить? Только фактам, говорите вы. Очень хорошо. Но прежде чем обратиться к ним, нужно установить, факты ли они на самом деле. Вы говорите, все ясно, высшая мера — и точка. Э, нет, тут живой человек. И все совсем не ясно, а, наоборот, темно. Общего же у нас с вами только одно: ни вы, ни я ничего суду Не доказали. Вы не доказали виновности, я же не доказал невиновности.

— Ничего себе, — сказал кто-то в толпе.

— Уже по одному этому, — спокойно продолжал Макарьев, — есть все основания отложить это дело к доследованию. Тем более, что обнаружено еще одно преступление, уже совсем таинственное и требующее особого разбирательства. Однако мне хотелось бы прояснить это темное дело. Я не знаю, как полагается по кодексу, только лучше всего дать слово начальнику розыска. Он знает.

— Берестова! — крикнул кто-то.

— Берестова, Берестова! — выкрикивала толпа.

Денис Петрович поднялся на сцену. Он стоял и молчал довольно долго, собираясь с мыслями. Зал затих в ожидании.

— Меня здесь упрекали, — начал он, — что, дескать, я хотел защитить инженера. Правильно. Я хотел его защитить от бандитов. Кстати, это входит в мои обязанности начальника уголовного розыска. Упрекали нас и в том, что плохой мы розыск. Это может быть. А пока я расскажу вам об этом деле. Есть здесь в городе одна девушка, которой теперь, как говорится, я обязан по гроб жизни. Познакомились мы с ней случайно, встречались только на улице. Как-то раз приходит ко мне наш сотрудник Рябчиков и говорит мне — так, мол, и так, творится с нею что-то неладное, то и дело подходит к розыску, словно бы что-то ей нужно сказать. Поговорите, мол, с нею. И чего это она за Романовской ходит? А наш сотрудник Рябчиков, надо вам сказать, очень приметливый человек.

Можете себе представить, что случилось с Нюркой, когда Берестов — сам Берестов! — подошел к ее домишку.

— Как поживаешь?

В грязном халате, о который она поспешно вытирала руки — прямо ладонями о живот, — Нюрка стояла опустив голову, как преступница.

— Говорят, ты хотела со мной поговорить?

Она отчаянно глотнула и кивнула головой.

— Присесть у тебя здесь можно? — спросил он и сел прямо на крыльцо. — Ох и устал же я, Нюрка, когда бы ты знала! Ну давай, выкладывай, что там у тебя.

Дрожа и запинаясь, Нюрка стала рассказывать. И чем дальше она рассказывала, тем больше убеждалась, насколько важен ее рассказ. Лицо Берестова было очень серьезно.

— И теперь ты ходишь за ней, когда она выходит из дому с пакетом?

Нюрка кивнула. Глаза ее блеснули.

— И сидишь дома, караулишь, когда она выходит без пакета?

Нюрка опять кивнула.

— А как же при этом твой ларек?

Тут она вновь виновато опустила голову. Ларек был заброшен.

— Ну, словом, — продолжал Берестов, — мы с Анной Кузьминичной Парамоновой, о которой я вам только что говорил, и еще с одним работником розыска днем, когда Романовской не было дома, открыли ее комнату, нашли этот сверток и…

Тут произошло нечто неожиданное. С грохотом, все враз вскочили Левкины парни, сам Левка оказался на подоконнике. Страшно грохнул выстрел, в низких сводах показавшийся мощным взрывом, кто-то упал — как потом оказалось, это поскользнулся Борис; завизжали женщины. Все повскакали с мест, чуть было не началась паника. Потом стало видно, что работники розыска вместе с милиционерами скручивают Левкиных парней, что Морковин держится за ухо, из которого каплет кровь, а Левки в клубе нет. Ему удалось бежать через окно, настолько, впрочем, хлипкое, что вышибить его не представляло никакого труда.

С этой стороны клуба никого не было — толпа стояла у входа с другой стороны. И надо же было случиться, что только один милиционер Васильков видел, как со звоном вылетело стекло и на землю тяжело спрыгнул Левка с револьвером в руке. Он побежал к ограде, и — можете себе представить? — Васильков устремился наперерез. Васильков! Левка не выстрелил — выстрел привлек бы сюда всю толпу, стоявшую у входа, — а милиционер не успел вынуть свисток и не догадался крикнуть. Так молча бежали они под углом друг к другу — кто раньше добежит до ограды. Милиционер наддал, и они встретились шагах в десяти от нее.