Аллан Холл - Монстр [Дело Йозефа Фритцля]

Согласно британскому психологу-клиницисту, доктору Кристине Даунинг-Орр, сохранение параллельности двух миров — внешнего и подземного — требовало от Фритцля невероятной криминальной ловкости. «Все выглядит так, словно его душе были неведомы муки совести и раскаяния, словно он не испытывал никакой антипатии по отношению к своей дочери, внукам, жене. От сознания этого кровь стыла в жилах». Доктор Даунинг Орр думает, что Фритцль заключил Элизабет в темницу, поскольку не хотел, чтобы их отношения прервались, когда ей исполнится восемнадцать и она уйдет. «Возможно, она уже начала отбиваться от рук и у нее появились первые приятели. Возможно, Фритцля пугало, что его изобличат, что Элизабет проболтается, и это привело его к мысли заключить ее в подземную темницу. От данного типа логики меня всегда бросало в дрожь. Но подобные случаи крайне редки; нам редко приходится сталкиваться с таким типом поведения. К несчастью, Элизабет Фритцль и ее детям подземелья — пришлось».

Мать и дочь разделяло всего несколько ярдов, но они были далеки друг от друга, как континенты. Розмари буквально валилась с ног в конце каждого дня, полного приказов и забот, но она обожала своих внуков. Она отводила детей на уроки музыки. Лиза училась играть на немецкой флейте. Моника и Александр — на трубе. Любящая бабушка сопровождала их на все другие мероприятия, не предусмотренные школьным расписанием.

«Все восхищались ею за ее стойкость», — вспоминает бывший учитель музыки, готовивший детей. Лишь однажды Розмари заговорила с ним об Элизабет. «Стоило ей заговорить о дочери, голос ее пресекся, а на глазах появились слезы; всхлипывая, она сказала, что Элизабет стала последовательницей какой-то экзотической секты и ей очень недостает дочери».

По воскресеньям Розмари водила детей в церковь и следила за тем, как они выполняют любую «сверхурочную» работу по дому. Особенно это касалось Александра, который провел в камере пятнадцать месяцев — на полгода дольше, чем Лиза и Моника, — прежде чем присоединиться к «верхним» детям. Интересно, вспоминались ли ему хоть мельком те ужасные время и место?

Фритцль никогда не посещал вместе с семьей церковь Святой Марии в Амштеттене. Судя по теоретическим выкладкам полиции, он скорее всего использовал именно это время, когда его жены и «верхней» семьи не было дома, чтобы проскользнуть в подвал ради очередных «забав» с дочерью. Местный католический священник Франц Хальбартшлагер тесно сблизился с семьей Фритцлей, поминая Элизабет в своих молитвах. До него доходили слухи о том, что она сбежала, чтобы присоединиться к какой-то секте. Годы спустя, когда его позвали в последний раз причастить Керстин, он моментально признал сходство между ней и тремя ее братьями и сестрами, которые не провели свои жизни в камере. «Трое детей, взятых на воспитание семьей Фритцлей, получили свое первое причастие здесь. Когда меня попросили прийти в больницу и я услышал ее имя, то был просто ошеломлен. Разумеется, я видел явные черты сходства между Керстин и остальными детьми. Но в то время как они были здоровы, она очевидно пострадала от своей жизни в подземелье. Она была бледной, и губы ее опухли». «Фритцль вел невероятную двойную жизнь», — добавляет священник.

Один из жильцов Иббштрассе, Дубановски, припоминает, что местные жители в шутку окрестили то время «временем аистов», так как дети рождались с регулярностью курьерских поездов. «Когда перед отъездом я спросил Фритцля, нужно ли ожидать специального уведомления, тот ответил, что ему все равно, потому что я занимал одну из трех квартир, которые он больше сдавать не собирается. Он объяснил это тем, что собирается придержать ее для трех своих внуков, чтобы они смогли жить вместе с ним, когда подрастут. Это объяснение показалось мне логичным. Я довольно хорошо знал ребятишек, и между нами всегда завязывались какие-нибудь смешные разговоры. Я часто встречался с ними, потому что мне разрешили держать свой мопед во дворе, и Александр всегда говорил, что тоже хочет мотоцикл. Тогда его бабушка отвечала: „Конечно. Мечтать не запретишь“.

Я бы сказал, что отношения в семье были хорошие. Конечно, иногда Фритцль начинал орать на детей. Обычно он делал это у себя в квартире, но я слышал его рев.

Я регулярно проводил отпуска в Таиланде, поэтому он как-то заговорил со мной об этом. Тогда же он рассказал мне, что тоже охотился за женщинами, когда был там, и знал, где можно заняться сексом за гроши. Однажды я сказал ему, что там действительно легко достать любые наркотики. Он ответил, что это не имеет к нему никакого отношения.