Н Борисов - Будни милиции

И все же должен признать, как я ни напрягал память, я не смог отыскать ничего похожего на случай, которым мне пришлось заниматься в тот хмурый ноябрьский день, когда срочная телефонограмма из больницы имени Семашко решительно перечеркнула все мои планы, тщательно и аккуратно составленные на неделю вперед.

Вспоминая эту историю теперь, по прошествии почти двух лет, я, пожалуй, не рискну утверждать, что порученное мне дело было уж очень сложным. Однако аналогичных ему дел ни я, ни даже самые старые и опытные сотрудники нашего отдела так и не смогли припомнить.

Придя на работу, как обычно, ровно в 9 часов утра, я не торопясь разделся, полистал купленную по дороге свежую газету, с удовольствием выкурил сигарету, пользуясь отсутствием уехавшего в командировку соседа по кабинету. И только после этого протянул руку к телефонному аппарату, чтобы выяснить результаты экспертизы по делу о краже в ювелирном магазине, однако набрать номер телефона криминалистической лаборатории не успел. Раздалась резкая трель селектора.

— Бросай все дела и шагай срочно ко мне, — услышал я голос начальника нашего отдела подполковника Одинцова. Даже на расстоянии я почувствовал, что он встревожен.

— Читай, — сказал мне Одинцов и протянул книгу телефонограмм, где мелким, убористым почерком нашего сегодняшнего дежурного старшего лейтенанта Попова было записано целое послание. Я сел на диван и погрузился в чтение.

«В больницу имени Семашко в 11 часов 40 минут утра 22 ноября сего года машиной скорой помощи № 16 2-й городской, станции был доставлен гражданин Николаев Василий Семенович, проживающий по адресу: улица Строителей, дом № 3, корпус 2, квартира 12 с диагнозом „прободение язвы желудка, перитонит, состояние крайней тяжести“. В 12 часов дня больной скончался в приемном покое. При патологоанатомическом вскрытии умершего в прозекторской больницы в 16 часов 30 минут того же дня было установлено проникающее ранение в брюшную полость с повреждением внутренних органов и обширным внутренним кровоизлиянием.

Подписал протокол вскрытия патологоанатом Васильев. Телефонограмму передала медсестра приемного покоя Рогова, принял — дежурный Попов».

Я не торопился отдавать книгу телефонограмм подполковнику Одинцову. Мне казалось, что я чего-то не понял, что от меня ускользнула какая-то существенная деталь в сообщении, записанном Поповым. И я перечитал его вновь. Не нужно было обладать большим опытом работы в милиции, чтобы понять всю абсурдность, нелепость случившегося. Ошибка в диагнозе?! Бывает, конечно. Хотя не отличить язву желудка от проникающего ранения трудно даже при большом желании. И все-таки ошибка возможна. Вызывает удивление не она, а абсолютно необъяснимое молчание потерпевшего. Впрочем, можно ли называть его потерпевшим, ведь на нашем профессиональном языке потерпевшим считается жертва уголовного преступления. А было ли вообще преступление, и если было, то почему Николаев не сказал о нем?

Бывали случаи, когда участник поножовщины старался скрыть свои раны, чтобы не признаваться при этом в самом факте поножовщины, в том, что сам он тоже ранил, а может быть, и убил кого-то. Но даже в таком случае невозможно представить, чтобы человек, находясь в сознании, за какие-то считанные минуты до операции, прекрасно понимая, чем ему грозит операция при неправильно поставленном диагнозе, продолжал молчать. Так ничего и не придумав, я отдал книгу телефонограмм своему начальнику.

Начальник отдела и сам был обескуражен не меньше меня. Я понял это после первых же его слов.

— Это, сам видишь, — сказал он, — очень паршивая телефонограмма. Все может разрешиться быстро и просто, но чутье мне подсказывает, что мы еще повозимся с этим делом. Отложи все. Ювелирным магазином ты вроде занимаешься не один. Да и дело там идет к развязке. Если есть вызванные люди, поручи Баранову, пусть он с ними побеседует. Кстати, ему пора примыкать к самостоятельной работе.

Поезжай сейчас к семье потерпевшего. Установи, с кем он жил, подробно поговори с родней и со всеми в доме, кто общался с ним. Найди врача скорой помощи. Побеседуй с ним. Пусть он объяснит ошибку в диагнозе, и вообще, как он понимает ответственность врача, клятву Гиппократа и все прочее в этом роде. Потом заедешь в морг больницы. Я сейчас сам еду туда вместе с судмедэкспертом Рыжовым. Он согласился сегодня же сделать повторное вскрытие. Ты успеешь застать меня, я там наверняка пробуду не меньше двух-трех часов. Пока осмотрим, опишем одежду, в которой он был доставлен в больницу, сфотографируем ее. Пока Рыжов сделает свою работу, ты должен собрать и привезти из дома потерпевшего хоть какую-то информацию. Ты же видишь, его зарезали, а он даже никому не сказал. И ведь был бы какой-нибудь пьяница, уголовник, так нет, вроде бы вполне приличный человек. Я уже звонил в больницу.