Эуджен Кирович - Дурная кровь

Они заселились около пяти вечера и стали ждать. Клодетт почти сразу захотелось уйти, но Лаура уговорила ее остаться. Они выпили немного вина из мини-бара и выкурили несколько сигарет. Часа через три они услышали голоса в соседнем номере и прижали уши к межкомнатной двери. Флейшер злился, а Симона пыталась его успокоить. Потом пришел Абрахам. Лаура с Клодетт слышали его голос, но слов разобрать не смогли. Спустя еще десять минут в соседний номер позвонили. Оказалось – обслуживание номеров. Следующие два часа они не могли понять, что же там происходит, но время от времени до них долетали обрывки разговора. Кто-то то и дело открывал и закрывал дверь. Абрахам и Джошуа, вероятно, напились, их голоса начали звучать громче. Они спорили и ругались.

Теперь Клодетт больше не была похожа на пьяную, она выглядела уставшей и больной, словно сожалела о том, что отдала мне, постороннему человеку, пропуск, позволяющий гулять по самым темным тропинкам ее жизни.

– Они, наверное, сидели возле двери, потому что мы вдруг очень отчетливо услышали голос Симоны, – продолжила Клодетт. – Она рассмеялась и ехидным тоном сказала что-то по поводу своего отъезда в Мексику. Флейшер назвал Абрахама неудачником, который не способен позаботиться не то что о Симоне, но даже о себе самом.

Не знаю… Я огляделась, и вся ситуация вдруг показалась мне уродливо-комической. Мы, как две дурочки, подслушивали у двери в гостиничном номере. Лаура разозлилась и сказала мне, чтобы я открыла межкомнатную дверь, она хотела незамедлительно поговорить с сестрой. Но я отказалась и ушла. Пришла домой и постаралась заснуть. Лаура на следующий день не вернулась домой и на занятия в университете тоже не приходила. Я позвонила ее матери, и она сказала мне, что Лаура дома в Лионе, у нее случился нервный срыв. А спустя еще пару дней, когда я снова позвонила, она сказала, что Симона пропала, а Лаура уехала из страны на лечение.

– Так вы не знаете, что там произошло после вашего ухода?

– Я – нет, но те двое наверняка знают. Я никак не могла забыть ту ночь и со временем решила узнать, как они поживают. Об Абрахаме я ничего не смогла разузнать, а вот о Флейшере многое узнала. Поэтому-то я и написала ему, что была там в ту ночь и знаю, что он сделал. Я ведь всегда злилась на себя, что бросила тогда Лауру. Видно, она так и не смогла меня простить, потому что и после возвращения во Францию отказывалась со мной разговаривать. Если бы я тогда осталась, возможно, я смогла бы что-то сделать и ничего этого бы не случилось.

– А после того, как вы узнали об исчезновении Симоны, вы пытались связаться с полицией и рассказать, что вам известно?

– Нет, не пыталась, и никто меня ни о чем не расспрашивал.

– Лауру допрашивали в полиции? В материалах дела о ней даже не упоминается.

– Не знаю, она могла уехать из страны до того, как Симона была официально признана пропавшей…

– О какой сумме вы просили Флейшера?

– Сто тысяч долларов. Для него такая сумма – пустяк. Вы, наверное, меня презираете, считаете, что я решила нажиться на чужой трагедии. Но не спешите судить меня строго. Я не плохой человек, поверьте, и я была совершенно искренна с вами.

– Обещаю, я пришлю вам некоторую сумму сразу после того, как вернусь в Штаты, – сказал я и подозвал официанта.

Клодетт с удивлением на меня посмотрела:

– И это все? Вы уходите? Разве мы не собирались серьезно обсудить вопрос денег?

Она заговорила громче, люди за соседними столиками начали оборачиваться в нашу сторону.

– Так вы все это время водили меня за нос?

Официант принес счет. Я заплатил кредиткой, а потом положил несколько монет рядом с квитанцией. Официант поблагодарил и ушел, а Клодетт все это время испепеляла меня взглядом.

– Я даже не знаю, правду вы мне рассказали или нет. – Я встал и положил на стол свою визитную карточку. – Здесь адрес моей электронной почты и номера телефонов.

Клодетт взяла карточку, посмотрела на нее затуманенными глазами и бросила в свою сумочку.

– Я ведь больше никогда вас не увижу, да?

– Как знать.

– Вы не оставите мне немного денег? Я бы хотела еще здесь посидеть. Я теперь так редко выхожу из дома.

Я собрал все евро, которые до этого поменял в отеле, и положил на стол.

– Мне жаль, что я такой стала, – сказала Клодетт, глядя куда-то в сторону. – Не знаю, когда сбилась с пути. У меня была хорошая жизнь, а потом все пошло наперекосяк. Вы ведь не станете плохо обо мне думать из-за того, что я пыталась получить немного денег?