Мария Долонь - #в_чёрном_теле

– Не сюда! – с досадой воскликнул Эдик. – Неужели ты не видишь – тут жарко от плиты, а ей нужна прохлада. И вообще, кухня не место для растений, лилия – это тебе не укроп.

– Да я эту плиту, небось, в первый раз включила, – пробурчала Женя.

– У вас мозговой штурм? – спросил Эдик.

Архаров неприязненно покосился на него, подвинулся вместе со стулом, чтобы Эдик мог сесть.

– Топчемся на месте, – ответила Инга, вернувшись из комнаты.

– Я гулять! – крикнула Катя из прихожей.

– На чём стоим? – Эдик по-хозяйски накрыл стол по-новой.

Кирилл показательно вздохнул:

– Да всё на том же – на голове.

– Той самой Джи?

– Появилась ещё одна, – с энтузиазмом сообщила Женя. – Туми. Расчленёнка. Инга вчера обнаружила. Тело, правда, было на месте.

Эдик встревоженно посмотрел на Ингу:

– Ты в порядке? Какое-то у тебя особое везение, Градова! За какое дело ни возьмёшься – выходишь на серийного убийцу.

– Только не надо всё в одну кучу! – возразила Женя. – Дались вам эти серийники. Это выгодный персонаж для мыла – один маньяк способен прокормить целую съёмочную группу в сезон. Вон хоть у Марата спросите! А в жизни все приземлённее, гораздо чаще держится на шкурном интересе. Конечно, идейный убийца куда любопытнее, у него возвышенный, поэтический мотив.

– Или научный. – Инга показала на фигурки. – Тут не хватает ещё одного человека, возможно, ключевого. – Она нарисовала человечка раза в два больше остальных. – Что, если у нашего убийцы научные амбиции? Пытается изобрести какой-нибудь новый препарат и ничем не гнушается – даже опытами над людьми? – Инга вопросительно посмотрела на Холодивкер.

– К чему ты клонишь? – Женя нахмурилась.

– Твой друг юности Вертман. Он в Vitaclinic – заведующий по научной части.

– Это ни о чём не говорит! – отрезала Женя. – Должность не преступление.

– Я так понимаю, ты ему не звонила.

Женя не ответила, повернулась к ним спиной, стала закрывать окно.

– А что, если за всеми этими преступлениями стоит именно он? – сказала Инга её спине. – Что, если действительно идёт передел рынка неизвестного сильнодействующего препарата, который вывел гениальный учёный? – Под человечком Инга аккуратно написала: «ХИМИК». – Я твоего Вертмана не знаю. Я говорю только о фактах! Безмернов в телефонном разговоре упоминал какого-то химика. И боялся его как огня. Было? Было! На нелегальном рынке всплывает Веточка, от которой все худеют. У Вертмана идеальное прикрытие – есть и место, где это делать, и необходимые знания. Есть даже своя поляна, где он может тестировать препарат на людях!

– У Вертмана всегда была масса недоброжелателей. – Холодивкер опять закурила, помахала рукой, разгоняя дым. Она села за стол, поставила перед собой рюмку, велела Кириллу: – Налей даме. – Выпила, причмокнув. – Расскажу вам про Вертмана. Его забрали прямо из института, с третьего курса – в спецлабораторию. Это третье управление Минздрава. Руководили ею военные, там разрабатывали психотропные препараты…

– Ну вот, – не удержалась Инга.

– Чтоб вы понимали, – Женя покосилась на Ингу, – разработки не совсем чистые, основу некоторых притаскивала разведка, а наши доводили до ума. Reverseengineering в действии. Вертман свободно говорил на трёх языках и был настоящим магом в фармакологии. Когда мы защищали свои жалкие дипломы, он практически руководил этой лабораторией. Давай по второй. – Она подождала, пока Архаров наполнит рюмку, выпила, захрустела огурцом. – А потом наступил крантец. Сначала прекратилось финансирование, было принято решение лабораторию расформировать. Знаю, что Толя поднял волну, чуть ли не на одиночный пикет ходил. Поэтому он был первым, от кого избавились.

– А дальше? – Кирилл снова взялся за бутылку, но Женя отодвинула рюмку в сторону.

– А дальше пришла нищета. Я как-то встретила его на улице, поняла, что ему хлеба не на что купить. Предлагала варианты. Но он от меня чуть ли не бежал. Ему было стыдно, что я вижу его таким. – Холодивкер замолчала.

– Это точно ваш Вертман в клинике? – спросил Эдик.

– Послушайте! Вижу, вы совершенно не понимаете! – Холодивкер опять закурила и теперь часто затягивалась, отчего её речь наполнялась паузами, как воздушными пузырьками.

Интонация сбивчивая, пузырится волнением, как газировка «Буратино», лучистый янтарь. Впервые вижу Женины слова такими.

– Это человек совершенно иной природы. Он из Люденов!

– Кого?

– «Волны гасят ветер» читали? – Женя безнадёжно махнула рукой. – Есть такая теория, Стругацкие на эту тему писали, что наше ДНК эволюционирует и даст начало новому виду людей со сверхразвитыми интеллектом и ответственностью. Вертман именно такой, у него есть тот самый «зубец-Т на ментограмме»! Оттого он так одинок, нынешнему поколению учёных его не понять, они безнадёжно отстали, морально в том числе. Выгода, слава, комфорт, грязные опыты его никогда не интересовали. Он не стал бы синтезировать левак для похудения и толкать его в соцсетях даже ради науки. Это слишком мелко для его масштаба, он выше всего этого. – Она смяла сигарету и повернулась к Эдику. – И да, это наш Вертман. Я видела его около клиники.