Мария Долонь - #в_чёрном_теле

День был почти летний. Тёплый ветерок гонял по асфальту ржавую пыль. Вместо дома по адресу, который дала Лида, тянулся бесконечный бетонный забор с однообразным вафельным узором. Инга набрала номер и зашагала к железным воротам.

– Лида, добрый день. Инга Белова.

– Ворота видите? Я сейчас подойду. – Голос почти не слышно из-за лая.

Через несколько минут появилась Лида.

– Спасибо, что согласились встретиться.

Инга наблюдала, как миниатюрная девушка справляется с огромными створками, задвигает тяжёлый засов.

Внутри было огромное замызганное пространство, похожее на кооперативные гаражи. Только вместо зелёных коробок вдоль асфальтовой просеки тянулись клетки с собаками. Вывеска на кирпичной одноэтажной будке сообщала: «Администрация приюта «Человек – друг собаки».

– Мы про этот приют из сети узнали, им волонтёры были нужны. Собак много – кормить, убирать некому. – Лида вела Ингу вдоль клеток. На каждой дверце была табличка с текстом: кличка, возраст, вес.

Тон золотистый, слово «мы» мягче остальных. Влюблена.

– Привет, привет, Анчарушка. – Девушка остановилась, чтобы потеребить сквозь прутья ухо чёрно-рыжего пса. – Со стройки привезли недавно. Добрый, покладистый, но с особенностью: боится людей в телогрейках. Зубы сразу скалит, бросается.

– У меня самой собака, Кефир зовут, из приюта щенком взяли. – Инга дала Анчару обнюхать ладонь, тот сразу завилял хвостом. – Худой был, одни кости, на крысу похож. Зато потом, когда отъелся, оказался почти зененхундом!

– Смешно вы его назвали!

– Дочка придумала. Сейчас Кефир, правда, у бывшего мужа живёт. Мы скучаем.

– А мы себе собаку позволить не можем – работа. – У каждой клетки Лида притормаживала, всё ли в порядке. – А так бы завели бигля. Здесь есть парочка потеряшек, а хозяева не объявляются. Поверить не могу, что такого пса бросить можно.

– Породистых тоже бросают?

– Да, и часто! Надоела, дети появились – вот приносят на усыпление или нам подкидывают.

– Не понимаю. Они же членами семьи становятся.

– Или заболевших лечить не хотят. – Они встали у следующей клетки. Белый лохматый пёс неловко просунул им нос. – Веста. У неё давно с глазами не очень, а в последний месяц совсем плохо. Сейчас практически ничего не видит. Старая, на передержке у нас, как в хосписе, до конца.

– А часто вы здесь? Не тяжело? – Веста крутила головой: прислушивалась к незнакомому голосу Инги.

– Почти все выходные. Приют под завязку, собак в возрасте берут редко. У нас радость, если желающие находятся, раньше каждого персонально сопровождали. – Лида и здесь была такой же ответственной. – А где-то с месяц назад пришел один парень, лет шестнадцать-семнадцать, говорил, собаку хочу взять. Сначала мы с ним вдвоём пошли, я ему про каждую рассказывала – что за характер, привычки, а он: «Дайте мне тут одному побыть, родную душу почувствовать». Оставила его. Так он, сволочь, в клетки шарики с отравой набросал и сбежал! Три пса сразу умерли, пять до сих пор в плохом состоянии, не знаем, выживут ли. Теперь только по звонку пускаем, никаких «добрых людей». Нам кормить скоро, идёмте, пока время есть, на кухню. Потом трудно будет говорить.

В административном домике было тихо и пусто. Вдоль стены стояли мешки с кормом, в углу – крохотная кухня. Лида достала две чашки, залила кипятком серые пакетики. Инга сделала маленький глоток, поморщилась – пакетированный чай она не любила.

– Расскажите, пожалуйста, о Галине.

– Мы со школы дружили, с третьего класса, её к нам тогда перевели. Нас за одну парту посадили, вот и стали ходить вместе. Галя дикая была, как наши собаки, когда их с улицы забирают.

– Дикая? Это как?

– Отвечала резко, могла в драку ввязаться, нагрубить. Чтоб девчонка так себя вела? Нет, я таких не встречала. У меня, знаете, дома было, как в оранжерее, всегда одно время года – тепло, светло, обед по расписанию.

– А у Галины какая семья?

– Какая там семья! – Девушка посмотрела в окно. – Я маму её в школе только пару раз видела. Да и в полиции вот недавно. Галя всегда говорила, что она для матери пустое место. Той мужики важнее. А как уж там было на самом деле… – Лида подвинула ей коробку. – Тут печенье, чай пейте, остынет. Она, когда ко мне в гости пришла, не могла поверить, что так бывает: мама, папа, оба непьющие, живём мирно, говорим вежливо, своя комната. – Лида обняла горячую чашку ладонями. – Меня очень любили, я с детства «их золотко». А Галка понимала, что ей рассчитывать не на кого. Как бультерьер, за жизнь цеплялась.