Варвара Клюева - Чёрный ангел [СИ]

Телефонный звонок заставил Надежду опрометью броситься в гостиную к аппарату. Не дай бог, проснется Мишутка, и все ее планы по подготовке праздничного обеда накроются медным тазом!

— Надя? Привет, это Лиска. Ты чего такая запыхавшаяся? Только не вздумай заикнуться, что у тебя опять нет времени на разговоры! Я специально ждала, когда Микки заснет.

Надежда рассмеялась.

— Микки спит, а времени нет. Мне еще нужно ликвидировать последствия наших с ним веселых игр, разобрать холодец, настрогать дюжину салатов, нафаршировать рождественского гуся и нарядить елку.

— Не заморачивайся. Я привезу Петю, Темку и Ритунчика. Детей и мужиков отрядим украшать елку, а сами быстренько управимся с кухонными делами. Не спорь! В конце концов, я обижусь. Вы с моим папенькой точно сговорились держать меня в неведении. Меня — автора гениального замысла! Если ты немедленно не расскажешь мне, что у них происходит, я взбешусь.

— Все замечательно, Лиска, просто замечательно. Ты действительно гений. И твой папа — тоже. Ты — гений стратегии, а твой папа — тактики. Он тебе совсем ничего не рассказывал?

— Ничего. Да я с ним и не говорила после того, как устроила им смотрины. Отец поселился у друга — он все боится ненароком поссорить нас с Темой — и с того самого вечера ни разу не позвонил. А я звоню, но никак не могу его застать.

— Неудивительно. Знаешь, Лиска, это довольно долгая история. Ты уверена, что не дотерпишь до нашей встречи?

— Даже не надейся!

— Ну ладно, слушай. На следующий день после смотрин — вот это, я понимаю, быстрота и натиск! — твой папа пришел ко мне в гости и долго-долго расспрашивал о бабке. Как она ведет себя в таких-то и таких-то случаях, как реагирует на критику, на брань, на мамино неповиновение и тому подобное. Я объяснила, что любое замечание в свой адрес бабка воспринимает, как повод устроить скандал, что скандалы — ее стихия, она ловит от них кайф, что мама на моих глазах ни разу не осмеливалась ей перечить. Рассказала, как бабка беснуется, если что-то выходит не по ее, как бьется в припадках, как изводит маму угрозами помереть от инфаркта или наложить на себя руки, как не дает ей спать ночами… Мы просидели почти до утра. Я все вспоминала бабкины фортели и мамины мучения, под конец совсем расклеилась, даже всплакнула. Петр Алексеевич погладил меня по головке и сказал, что все уладит. Я, признаться, ему не поверила, и напрасно. На следующий день он позвонил, сказал, что поднял все свои старые связи и нашел психиатра, который содержит небольшую частную клинику. Петр Алексеевич попросил его о консультации. Психиатр сказал, что не может ставить диагноз заочно, но, похоже, бабка вполне здорова, хотя некоторые симптомы свидетельствуют об истерии. Если он прав, то для излечения ее следует изолировать от мамы и поместить в такую среду, где никто не будет реагировать на ее выходки. Он предложил свою клинику, но предупредил, что это удовольствие влетит нам в копеечку…

— Ты говори конкретно: сколько? — перебила ее Лиска. — Может, все вместе мы и потянем.

— Не торопись, Лиска, я еще не закончила. Твой папа решил, что для его целей будет достаточно продержать там бабку дней десять. Такой срок нам вполне по карману. А за это время он уговорит маму выйти за него замуж и переехать в Мышкин. Я предлагала профинансировать операцию, но он отказался. Сказал, что денег у него хватает. Объясни мне, пожалуйста: откуда у неработающего пенсионера деньги?

— Кто тебе сказал, что папа не работает? Он кладет печи — и мышкинцам, и окрестным дачникам. Жизнь там недорогая, а запросы у папы очень скромные. Вот деньги и копятся. Ладно, не отвлекайся, рассказывай дальше.

— Дальше был спектакль, который я до конца своих дней буду вспоминать с наслаждением. Я оставила Эдика с Мишуткой, и мы с Петром Алексеевичем поехали к маме. Он пригласил ее на концерт. Она отказалась — явно не без сожаления, сказав, что не может оставить мать одну. Мы с твоим папой заверили ее, что с бабкой прекрасно посижу я. Бабка в полном соответствии с нашими ожиданиями закатила грандиозный скандал, кончив, по обыкновению, катанием по полу и раздиранием одежд. Пока мама дрожащими руками пыталась влить в нее успокоительное, Петр Алексеевич без суеты позвонил по телефону и попросил прислать машину психиатрической скорой помощи. (На самом деле машина с санитарами уже стояла во дворе, твой папа заранее обо всем договорился с этим своим знакомым психиатром.) Бабка, услышав про «скорую», впала в настоящее буйство — она же не знала, что люди в халатах появятся с минуты на минуту, думала, у нее еще будет время вернуться в обличье человека и с холодным негодованием указать Петру Алексеевичу и санитарам на дверь. Но санитары ввалились в квартиру в разгар ее шоу, так что у них были все основания напялить на бабку смирительную рубаху. Мама пыталась их остановить, но Петр Алексеевич ее огорошил, обвинив в том, что она запустила бабкину болезнь, потому что ни разу не обратилась к специалистам. В общем, представь себе картинку: бабка орет и вырывается из рук санитаров, мама плачет у меня на груди, я ее утешаю, соседи заглядывают в дверь и радостно комментируют: «Давно бы так! А то совсем распустили старуху», — а твой папа, скрестив руки, стоит посреди прихожей и взирает на все с удовлетворением полководца, наблюдающего за успешным исходом битвы.