Варвара Клюева - Первое дело Василисы Потаповой [СИ]

Тут необходимо дать некоторые пояснения. Чтение сентиментальной дребедени оставалось основным моим занятием лет до тринадцати. До тех пор я хоть и сомневалась в достоверности этих трогательных историй, но все же питала робкую надежду, что нечто, хотя бы отдаленно похожее на настоящую жизнь, там присутствует. К седьмому классу я уже знала точно: все любовные романы написаны по двум-трем расхожим шаблонам, имеющим к действительности примерно такое же отношение, как к теории относительности. И яркие книжицы с аппетитными красавцами и красотками на обложках быстро потеряли для меня привлекательность. Нет, интереса к романтическо-сексуальной стороне жизни я отнюдь не утратила. Но сказки на эту тему меня не занимали. Мне нужна была правда. Только правда и ничего, кроме правды. А взять ее, на первый взгляд, было неоткуда. Те редкие мамины приятельницы, которые не переключились окончательно на сериалы, предпочитая обсуждать собственные интимные дела, как правило, обсуждали их по телефону. Из маминых эмоциональных, но бестолковых восклицаний было крайне затруднительно извлечь какие-либо полезные сведения, поэтому суть откровений ее собеседницы чаще всего оставалась для меня смутной. А собственными приятельницами, не говоря уже о подругах, я тогда еще не обзавелась. Как-то было недосуг.

Но настоящая увлеченность не знает преград. Просуществовав какое-то время в информационном вакууме и почувствовав себя совершенно несчастной, я в конце концов сподобилась оглядеться по сторонам и, к немалому своему удивлению, обнаружила, что одноклассницы и сверстницы, живущие по соседству, вовсю играют в интересующие меня игры. Флиртуют, завлекают, строят ловушки, грызутся с соперницами, страдают… Словом, ведут бурную личную жизнь. И все это у меня под носом. Я решила, что упускать такой богатейший материал было бы верхом глупости, и, затратив неделю-другую на обдумывание тактики, начала потихоньку подкрадываться к объектам исследования. К концу седьмого класса я втерлась в доверие к доброму десятку самых популярных школьных красавиц.

О, какой замечательной подругой я была! Восхищенной, внимательной, сочувствующей, нетребовательной, безопасной и очень удобной — особенно в качестве фона для оттенения чужой миловидности. А как я умела слушать! Затаив дыхание. Открыв рот. Часами. Не перебивая. Не переводя разговор на себя. В нужных местах подавая именно те реплики, которых от меня ждали. Неудивительно, что влюбленные сверстницы чуть ли не в очередь выстраивались, изнывая от желания излить мне душу. Подметив мою всегдашнюю готовность предоставить свои плечо и уши в распоряжение любой желающей выплакаться или похвастаться, одна не лишенная остроумия, но злоязыкая девица из класса окрестила меня «общественной жилеткой».

Вероятно, со стороны я производила жалкое впечатление. Безнадежная дурнушка, отчаявшаяся урвать от жизни свой кусок личного счастья и питающаяся чужими эмоциональными объедками. Неудачница по определению, обделенная судьбой по всем статьям — ни кожи, ни рожи, ни вкуса, ни индивидуальности, ни выраженных талантов, ни собственных интересов. Но, вопреки расхожему мнению, взгляд со стороны редко проникает в суть. Выслушивая более везучих подруг, я не пыталась таким образом восполнить недостаток собственных впечатлений и переживаний, отвлечься от мыслей о своей никчемности и ненужности или растравить душу жалостью к себе. Я не томилась от зависти, не лелеяла комплекс неполноценности и не ждала злорадно, не постигнет ли влюбленную красотку горькое разочарование. Мною двигала страсть исследователя, жажда истины, если хотите. Я стремилась разгадать загадку любви. Что она такое? Как и почему возникает? По каким законам развивается и какие формы принимает? Почему умирает? Стихийное ли это явление или им можно управлять?

Я старательно записывала откровения подруг и собственные наблюдения. И записи вела не в виде дневника, а в отдельных тетрадках, как истории болезни. Со временем я начала разбираться, говорят мои «объекты» правду или фантазируют, выдавая желаемое за действительное, и научилась «редактировать» их рассказы. Получила исчерпывающее представление о приемах и ритуалах любовных заигрываний, о способах привлечения внимания и подогревания интереса к себе. Научилась определять суть характера действующих лиц и понимать, отчего они оказались вместе. Научилась даже предсказывать, долго ли продлится их увлечение друг другом и кто кому первому наскучит. Словом, стала настоящим специалистом по части «науки страсти нежной». Правда, в отличие от Евгения Онегина и его автора, не практиком, а теоретиком.