Варвара Клюева - Страсти по Егэ [СИ]

— Ты как, дойти до ворот сможешь? Я остановлю машину и попрошу, чтобы тебя довезли до поликлиники.

Я покачала головой.

— Не нужно. Посижу немного, само пройдёт. Что с раненым? Он выживет?

Охранник пожал плечами.

— При мне его не осматривали. Сунули в «скорую» и умчались. Теймыр, дворник, поехал с ними, вернётся — узнаем. Ты, случайно, не в курсе, кто твоего курьера приложил?

— Нет. Я его не дождалась, ушла искать Теймыра. Вернулась через четверть часа, вокруг — никого, дверь приоткрыта, на полу — тело, рядом огнетушитель валяется… Вы не видели, кто проходил в пристройку, начиная с пяти минут второго? Вряд ли таких было много…

— Видел, конечно: у нас пост прямо напротив перехода. После того мужика сюда завернули три женщины. Сначала девчонка-географичка, потом наша завуч и тётка из управления — видная такая дама…

— Изета Халиковна, — подсказала Наида. — Куратор.

— А больше никто в пристройку не ходил. Минуты через три после того, как эта Изета вернулась в главный корпус, примчалась Наида со своим известием. Но не они же мужика уделали! Не алкашки ведь, не базарные бабы… Культурные женщины, педагоги! Наида, ты точно никого через подсобку не впустила?

Пока буфетчица возмущалась этим наглым поклёпом, я размышляла. Положим, в непорочность педагогов я не верю, всяких навидалась. Но сорвать со стены огнетушитель и размозжить голову стоящему к тебе спиной человеку — поступок и впрямь выходящий за рамки. Главное, непонятно — за что? Ведь не за транспортировку же бумажек из тайника и обратно! Покушение на убийство как профилактика мелкого жульничества на экзамене — это как-то чересчур… Даже если предположить, что Аслан узнал о замысле Сафара и посулил большие деньги тому, кто этот замысел сорвёт, нападение на нашего связного — нелепость сродни пальбе из пушки по воробью. Достаточно было проследить за ним в первый раз, поймать нас в момент передачи задания и выставить из школы. Или не сводить глаз с мальчика, чтобы он не имел шанса списать. Насилие же ничего, кроме крупных неприятностей, ни одной из педагогинь не сулило. Риск, что тебя застигнут на месте преступления, полиция в школе, скандал… Нет, для такого деяния нужна причина посерьёзнее, чем амбиции организаторов экзамена, желание угодить патрону или получить премиальные. Ревность, месть, страх…

— Наида, вы, наверное, знакомы со всеми тремя дамами? Может быть, слышали о них что-нибудь такое… о чём не принято говорить в лицо?

К возможности поделиться местными сплетнями буфетчица отнеслась с энтузиазмом. Я узнала много интересного. Например, что Ирина Ивановна раньше была директором колледжа в Минводах. И ходят слухи, будто бы её сняли за то, что брала взятки. Но в Тындыме это за грех не считается. Что плохого в том, чтобы отблагодарить человека за доброе дело или принять искреннюю благодарность? Вон Изета курирует четыре школы и никогда без мешка с подарками из них не уезжает. И все довольны.

А ещё Ирину Ивановну за глаза называют чучелом и старой девой. Но она же не виновата, что нехороша собой и не умеет одеться! Вот Изета выглядит королевой — и стати при ней, и золото с камнями, и наряды. Зато у неё муж — подкаблучник. Все над ними смеются. А у Симы, молоденькой географички, и муж — орёл, и внешность — загляденье, и одевается, как куколка, только счастья нет: четвёртый год замужем, а детей аллах не даёт. Как бы не улетел её орёл…

Тут пошли «сплетни в виде версий», и я прервала их поток, переведя разговор на пострадавшего. О нём Наида и охранник знали немногое. Вроде бы работает в строительной конторе, вроде бы бухгалтером, вроде бы в связях ни с одной из «педагогинь» не замечен…

Ясно, мотив мне из свидетелей не вытащить. Сосредоточимся на возможности.

— В каком порядке, вы говорите, дамы прошли в пристройку? — обратилась я к охраннику.

— Сначала молоденькая — меньше, чем через минуту после мужика. Потом, минуты через три — завуч и кураторша.

— Вместе?

— Вместе, — опередила охранника Наида. — У них разговор был. Кажется, про журналы. Не знаю точно. Мы с Симой, когда они вошли, ругали эти экзамены. В классе окна на солнечную сторону, жарко, душно. А ребята, бедные, четыре часа задачи решают… Изета, как услышала нас, раскричалась. Взрослые, кричит, в жару на полях и стройках работают. И пожилые, и беременные — целый день. А эти, молодые-здоровые, четыре часа на стуле посидят, ручкой по бумаге поводят и плачут: ах мы, бедные! Уж так бушевала! Ирина с Симой по-тихому — за дверь, а мне бежать некуда…