Александр Тамоников - Время мертвых

— У меня оно есть, — кивнул Якушин, нашел нужную фотографию в смартфоне и повернул ко мне. — Это скриншот записи камеры видеофиксации на парковке, когда он уезжал.

Мужчина открывал дверцу серой «Короны», а этот момент и попал в объектив. Длинный серый пиджак спортивного покроя, джинсы. Он целеустремленно распахивал дверь, сжав губы. Лицо скуластое, гладко выбритое, глаза немного мутные, но не сказать, что безумные. В лице досада, в коротких волосах блестки седины. «Полтинник» он еще не разменял, но уверенно приближался к дате полувекового юбилея. Я всматривался в его лицо и не отмечал в организме отрицательных вибраций. Этот индивидуум не был злодеем, во всяком случае, по своей натуре.

— Мне кажется, он действует не по своей воле, — заметила Варвара. Она подошла и пристально всмотрелась в снимок. — Его убедили или внушили, и он в это поверил. Он нормальный мужик — немного упрямый, временами вспыльчивый, у него определенно высшее образование, одинокий, весь какой-то разрываемый противоречиями.

— Но если он под внушением — то может представлять опасность? — спросил Якушин.

— Думаю, да.

— В общем, проработайте эту тему. — Якушин глубоко вздохнул, посмотрел на часы, намекая, что рандеву подошло к концу. — Я не заставляю вас, Никита Андреевич, сидеть на месте и ждать. Занимайтесь своими делами, но держите ситуацию на контроле. Вы знаете, как сюда доехать. И не отказывайтесь от помощи Варвары Ильиничны, вы не всезнающий голливудский коп, что работает без напарников. У вас неплохо получается вместе.

Я с усмешкой покосился на Варвару. Ответный взгляд был аналогичным. Мы не были с ней Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном, не были Ниро Вульфом и Арчи Гудвином. Напрашивалась аналогия со Змеем Горынычем: головы вроде разные, а место для приключений — одно.

— Прошу меня простить, я должен идти. — Якушин поднялся. — Охрана с персоналом будут оповещены и проинструктированы. Вы поняли задачу, Никита Андреевич?

— Отчетливо, Сергей Борисович.

— К сожалению, должен украсть у вас Варвару Ильиничну. Понимаю, что она с дороги и вы неделю не виделись, но, увы, есть дела. Можете подождать ее здесь.

Мои собеседники удалились. Я посмотрел им вслед, пожал плечами. Сделал себе кофе, снова сел. Открылась дверь, заглянула Лариса, хлопнула длинными ресницами.

— А Сергей Борисович…

— Я за него.

— О нет, только не это… — Она шутливо возвела глаза к потолку и закрыла дверь с обратной стороны. Через пару минут сунулся Михаил, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

— Зайдите попозже, — сказал я.

— О да, конечно. — Молодой «руководящий работник» тоже испарился.

Я задумался: не настало ли время Аллы Михайловны? Она вошла — хорошо причесанная, в элегантном костюме со светлым орнаментом. Нахмурилась, обнаружив совсем не то, что рассчитывала, поколебалась, словно не могла вот так с ходу вспомнить, кто я такой.

— А Сергей Борисович…

— Отлучился, — объяснил я. Она опять поколебалась.

— Насовсем? Ой, простите… я хочу сказать, он сегодня еще будет?

— Обязательно. Вам нужно только подождать, Алла Михайловна.

— Тогда я подожду снаружи, хорошо, Никита Андреевич?

— Без проблем, Алла Михайловна.

Больше никто не заходил. Я стянул с соседнего стола тяжелый атлас, пристроил перед собой и стал перелистывать. Это было красочное, насыщенное живописными снимками, практически «подарочное» издание, посвященное творениям небезызвестного доктора Хагенса. Книгу издали в Германии, русского перевода, видимо, не было.

Знаменитый скандальный доктор Гюнтер фон Хагенс — не каждому доктору на этой планете удается заполучить «почетное» прозвище Доктор Смерть. До Хагенса это удалось только доктору Менгеле, проводившему опыты над узниками Освенцима.

Выставка «Мир тела», которую Хагенс возил по городам и странам, собирала толпы восхищенных поклонников и столько же противников, категорически отвергающих его творчество и его одиозную фигуру, вечно предстающую в черной шляпе (именно их носили анатомы эпохи Возрождения).

Еще в 70-х он изобрел метод консервации тел, названный пластинацией. Все жидкости в трупах заменялись пластмассой, резиной, латексом. На мертвые тела воздействовали высокой температурой, а потом обрабатывали специальными химикатами. Ткани высыхали, не подвергаясь гниению, не издавали запахов, смотрелись, как новые. В плане гигиены это было величайшим достижением. Медицинские институты были только «за». Мертвецам, приготовленным по методу доктора, не требовались специальные условия, они могли храниться хоть в учебных классах, наряду с другими наглядными пособиями.