Фридрих Незнанский - Человек-тень, или Час «икс» для Кремнева

— Да чего их дожидаться? — Авдеев пожал плечами. — Если внутри бомба, Дашка почувствует. Вот тогда надо будет ждать саперов, и лучше за дверью.

— Тогда приступим, — решил Уколов.

Когда Авдеев и Дарья двинулись по направлению к ящику, тишина в лаборатории стала такой, что Уколов услышал, как громко стучит его собственное сердце. Даже Симакин оторвался от своего чая и напряженно наблюдал за происходящим.

Авдеев остановился с овчаркой в трех метрах от ящика и что-то сказал ей на ухо на каком-то своем, одним им понятном, языке.

Дарья подошла к ящику и замерла на мгновение. Даже непосвященному было заметно, как напряглись под шерстью собачьи мышцы.

— Бомба? — громким шепотом поинтересовался Симакин.

Авдеев отрицательно покачал головой.

— Если бы была бомба, она бы залаяла.

— Тогда что?

Авдеев ласково погладил Дарью по холке.

— Что там, Дашка?

Овчарка отступила на шаг и грозно зарычала.

— Что там? — теперь вопрос повторил Уколов.

— Сейчас узнаем, — Авдеев успокаивающе погладил собаку. — Сереж, дай что-нибудь открыть ящик. Плоскогубцы там или нож.

— Ты уверен? Может, все-таки саперов дождемся?

— Не учи меня делать мою работу, — неожиданно резко огрызнулся Авдеев.

Симакин с сомнением посмотрел на Уколова. Полковник почувствовал, как у него вспотела шея. Овчарка продолжала рычать. Полковник вытер шею платком.

— Давайте откроем эту чертову коробку, — решил он.

Симакин принес плоскогубцы и нож, и они вдвоем с Авдеевым принялись аккуратно вскрывать ящик.

Рычанье собаки перешло в надрывистый лай.

— Вроде все, — Симакин отложил плоскогубцы и медленно начал снимать крышку.

Напряжение в лаборатории достигло высшей точки.

Следующие минуты прошли для Уколова, как в замедленной съемке. Он отчетливо видел, как отшатнулся Симакин. Как побледнел Авдеев.

Уколов сделал несколько шагов вперед и заглянул внутрь ящика. Авдеев оказался прав, внутри не было никакой взрывчатки. Со дна ящика на Уколова смотрела отрезанная человеческая голова.

Это была голова специального агента Кирилла Байкова.

Генерал Рокотов сидел за столом своего кабинета в самом мрачном расположении духа. Сейчас его лицо казалось еще более морщинистым, а костлявый череп еще более лысым.

Шторы в кабинете были плотно задернуты, не пропуская ни уличного света, ни уличного шума. Единственным шумом, который раздавался в кабинете, был мерный гул вентилятора.

Внезапно тишину прорезал новый звук, пронзительный и дребезжащий, он заставил Рокотова поморщиться. Он с отвращением посмотрел на наручные часы и отключил будильник.

Опять пришло время пить таблетки.

В последнее время Рокотов был вынужден принимать их регулярно. На этом настаивал личный врач.

Впрочем, Рокотов и сам чувствовал, насколько он сдал в последнее время. Разумеется, он все еще мог дать фору многим другим, но это был уже не прежний генерал Рокотов, который мог не спать по нескольку дней кряду, не прибегая к помощи каких-то там таблеток.

Генерал налил из графина стакан воды и открыл ящик стола. Все необходимые ему таблетки он рассортировал по маленьким сверткам, на каждом из которых было написано время приема. Таким образом Рокотов пытался свести к минимуму чувство неловкости, которое он испытывал каждый раз, когда кто-нибудь из коллег становился невольным свидетелем его «процедур».

Генерал не привык, чтобы посторонние видели его слабым. Особенно подчиненные.

Он проглотил четыре пилюли, завернутые в бумажку с надписью «9:00», запил водой и быстро задвинул ящик стола.

В дверь постучали, и в кабинет вошел начальник отдела расследований генерал Лямин.

— Доброе утро, Владимир Тимофеевич.

Привычно безликий и отстраненный голос Лямина как нельзя лучше подходил ко всему его облику. Тощего и сутулого Лямина в его маленьких золотых очках можно было принять за кого угодно, но только не за человека с железной волей и острым аналитическим умом, который к его шестидесяти годам не только не потускнел, но наоборот обострился.

— Не очень оно доброе, Виталий Сергеевич, — хмуро сказал Рокотов. — Слышал уже?

— Совсем обнаглели, — кивнул головой Лямин.

Неожиданно Рокотов резко шлепнул ладонью по столу, так что зазвенели стаканы.

— Ну, где носит Уколова? Я же сказал быть ровно в девять!

— Не кипятись, Владимир Тимофеевич, — голос Лямина звучал по-прежнему отстраненно и спокойно. — Раз опаздывает, значит, что-то экстренное. Уколов — человек пунктуальный, без веской причины опаздывать не будет. Как твой внук?