Александр Щеголев - Старый пёс

— Живите, — сказал я счастливой парочке, жмущейся друг к другу.

Дверь открыл сам.

Фотки из чёрного пакета я вытащил на лестнице — заставил себя. Не хотел, но вытащил. Там же, на чужой пыльной лестнице, и завыл, рассмотрев паскудные подробности.

Ленка, Ленка, что ж ты со мной делаешь — через столько лет после своей смерти…

Едва я включил телефон, обесточенный мною незадолго до того, как я изъял оружие из тайника, он тут же сыграл мне навязчивый электронный мотивчик.

Я ответил на вызов.

— Сергей Михалыч? — спросили в трубке.

— Да, Юлия Адамовна.

— Вы меня узнали?

— Я узнал бы ваш голос из тысячи женских голосов.

Юлия Беленькая, симпатичная заведующая главным полицейским моргом, тяжко вздохнула мне в ухо.

— Наверное, я должна как-то отреагировать на ваш комплимент. Но я уже столько времени пытаюсь до вас дозвониться…

— Что-то случилось? — спросил я.

— Помните Захара, студента Первого медицинского? Он у нас санитаром подрабатывает, вы его ещё допрашивали.

— Не допрашивал, а просто разговаривал. Конечно, помню.

— Мне звонила его мать. Мальчика насильно усадили в машину и куда-то увезли. Прямо возле подъезда, на глазах у всего дома. Примерно два часа назад. Вы что-нибудь об этом знаете?

Вот так новость… Чёрт, это была плохая новость!

— От вас слышу впервые. Но я немедленно наведу справки.

— Серёжа, какие «справки»! Я своих знакомых из органов, которых у меня хватает, уже напрягла, но, скажу прямо, не очень верю, что чем-то помогут. Я думаю, его похищение связано как раз с вашим разговором. С расследованием, которое вы ведёте, с тем неопознанным трупом, который вскрывал доктор Франковский. Потому и звоню вам.

Симпатичная и вдобавок умная. Атомная смесь… Само собой, именно с этим и связано, она стопроцентно права. Студент видел, как Франкенштейн изъял из убитого бандита по кличке Винтик цифровой ключ от «чемодана». Те господа, кому ключ позарез нужен, они ведь не знают достоверно, что с этой штучкой случилось дальше. Один вариант: Франковский его тоже проглотил, а кто-то вырезал жемчужину уже из его трупа. Второй вариант: на самом деле в трупе Франковского ничего такого не было, то есть убийца, проникший в лофт и сделавший вскрытие, обломался, а ключ где-то спрятан и только потому до сих пор не найден. Охотники за чемоданом обязаны рассматривать все варианты, даже самые маловероятные. Вот и взяли они живого свидетеля, чтобы удостовериться: доктор Франковский унёс трофей с собой, а не сделал, к примеру, неожиданного зрителя соучастником. Мог ли Радик подключить парнишку к своим делам, если б заметил, что тот подглядывает? Почему бы нет; именно так обязаны рассуждать охотники.

Вопрос теперь только такой: долго ли свидетелю быть живым. При всех раскладах — он лишний.

И второй вопрос — ключевой. Откуда похитители узнали о содержании нашего с Захаром разговора? (Оставим пока в стороне их личность.) Или по-другому сформулируем: от кого узнали? Допрос происходил в учебной секционной — это там, где видеокамера с микрофоном. Могла трансляция работать без красного сигнала, чтоб я ничего не заподозрил? Наверное, да, если нас подслушивал опытный человек. Но кто мог подслушивать? Да любой. Кто знал, что речь пойдёт о чём-то важном? Только двое: Юлия и Ортис. Получается, обоим выписываем недоверие?

Да нет же, чушь собачья! Есть куда более очевидный вариант: «клопик», прицепленный к моей одежде. Через него и подслушали. Полдня, суки, меня слушали, пока Шпутник не разорвал эту нить. Шпунтик, которого тоже увезли невесть куда…

Могли также слушать через мобильный телефон — об этой возможности я узнал лишь сегодня. Поэтому, кстати, и свой теперь отключаю на всякий случай. Сельпо, человек прошлого тысячелетия.

— Что вы молчите? — напомнила о себе Юленька. — Серёжа, вы пугаете меня своим молчанием.

— Извините, обдумывал ситуацию. Я догадываюсь, кому и зачем понадобился ваш Захар. В данный момент я направляюсь к одному из этих подонков для серьёзного толковища. Попробую вытащить мальчика, если…

— Что — если? — зримо напряглась она.

Если он ещё жив, чуть было не ляпнул я. Впрочем, я же с врачом говорю, более того, с патологоанатомом.

— Не будем раньше времени никого хоронить. И вообще, по телефону — это не общение, откровенность здесь может дорого стоить.

— Понимаю.

— Мать Захара — ваша родственница?

— Двоюродная сестра.

— Успокойте её, скажите, что делом занимается профи, полностью владеющий ситуацией. Это не совсем так, но пусть она хотя бы до утра не психует. А вам я скажу не для передачи ей. Пока Захара полностью не вытрясут, ему ничего не грозит, в том числе и пытки, он ведь расскажет, что знает, и так. Но если до утра он тем или иным способом не вернётся, это, не скрою, будет крайне плохим признаком.