Александр Щеголев - Старый пёс

Не поверю, что Сквозняков не мог отказать бандиту, если б моя кандидатура его чем-то не устроила.

Подозрительно всё это. Обстоятельства уголовных дел были темны, события наслаивались, секреты множились, но явно было что-то ещё — что-то такое, что мне пока в голову не приходило.

Что-то связанное со мной лично.

И от этого становилось страшно.

Машину я оставлял на городской стоянке сразу возле съезда с Большого Каменного моста — там она и ждала меня, ласточка. Вот только пользоваться ею было нельзя. Не потому, что её сломали, совсем нет. Изъян был другого рода.

Пока я отсутствовал — встречался с безымянным генералом, потом гостил в Кремле, — в машину проникли. Они постарались это скрыть, но не от меня же, многолетнего автовладельца, влюблённого во все автомобили, принадлежавшие мне в разные годы. Понятно, что «жигуль» обыскали, причём капитально: мельчайшие следы обыска я видел повсюду в салоне; но если б этим и ограничились…

Уверен, что не ограничились. «Жучки», «клопы», «маячки» и прочая электронная дрянь расползлись где-то внутри, — я вынужден был исходить из этого предположения, даже если ошибался. Увы, теперь я не мог доверять своей ласточке.

Машину пришлось бросить.

В бардачке, кстати, я обнаружил «макаров», глушитель и два запасных магазина. Джентльменский набор. Какая из играющих команд оказала мне эту любезность, было неясно: и генерал мог пособить, уверяя на словах, что не имеет на это права, и уж тем более представитель крупного бизнеса, не связанный никакими инструкциями и законами. Впрочем, прояснять этот пункт я не собирался. Как и брать оставленное мне оружие. Даже не притронулся — ни к чему оставлять свои «пальчики» где попало. Всё равно пользоваться им я бы не смог, не зная, что это за «макаров» и какой шлейф за ним тянется. Доверия, честно говоря, не было ни к Ивану Ивановичу, ни к Сквознякову. А ещё я помнил, какая богатейшая, уникальнейшая пуле-гильзотека собрана в Экспертно-криминалистическом управлении Главка (превратившемся нынче в ЭКЦ) — специально для лохов, которым всё равно, из чего шмалять.

Пакет с распечатками, к счастью, не тронули; его я забрал.

И ушёл…

За то время, пока мы с коммерческим директором Феднефти гоняли словесные шары, на моих телефонах накопилась куча неотвеченных вызовов. От Миши Брежнева, от Вити Ортиса, от Игоря Рудакова. Им всем надо было перезвонить, и для этого как раз настало самое время.

Я медлил.

Потому что от Марика мне поступил не вызов, а SMS-сообщение. По нашей внутрисемейной линии связи, то есть на мой второй телефон. Я прочитал его ещё в стенах Сенатского дворца, сразу, как мне вернули аппараты. Сейчас перечитал повторно, осмысливая каждое слово.

« Шпунтик накрылся не успел уйти его увезли. Эти телефоны засвечены не звони организую новые. Ко мне не приезжай НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ никого не присылай ты под колпаком у Мюллера даже если думаешь что всех обул и подковал ».

Я всё-таки позвонил — проверить. Ответа не было, «абонент временно недоступен». Надеюсь, и правда временно.

Шпунтика, значит, похитили. Странно всё это, если поразмыслить. Неужели у прихвостней покойного Босса за столько лет не перекипело, неужели они настолько его обожали, что до сих пор готовы мстить, мстить и мстить? Не замечалось при его жизни такого обожания, был только страх. Оставшиеся бойцы скорее облегчение должны были испытывать, переходя из разгромленной банды под руку Рефери. Который, собственно, тоже ведь кто-то из той же банды, если Брежнев не ошибается… Нет, Арбуз, пожалуй, вписался бы мстить, кореша они были. Да и невидимый Рефери, в конце концов, цветы на могилу пахана по сей день приказывает класть…

Сначала я вызвонил Мишу. У него было несколько новостей, и первая — насчёт тех «спортсменов» с пушками, которые пытались возле Бюро судмедэксперизы отобрать у нас с Ортисом флэшку Льдовой и ноутбук. Их отследили по номерам машин с помощью камер на дорогах (вот бы в моё время такие возможности…). Эти уроды отлёживались в квартире на Ленинградском проспекте — под присмотром врача и медсестры, прикормленных на такой вот случай. У троих — пулевые ранения, у четвёртого — тяжёлые ожоги. Врач настаивал на госпитализации этого четвёртого, а товарищи его не пускали. Но коллеги Миши Брежнева разрулили ситуацию, в результате все четверо оказались в больнице под охраной, а пятый, их бригадир, — в изоляторе временного содержания (с хорошей перспективой переехать в СИЗО). Ситуацию сильно упростило то, что в квартире нашли оружие, так что злодеям непросто теперь отмазаться. Но это всё — ладно. Что по нашим делам, спросил я Мишу, вы трясли этих гавриков? Трясли, тяжко вздохнул он, да толку ноль. Кто их нанял, не говорят, от всего отказываются. Я ему посоветовал: найди фото Арбуза, покажи бригадиру и посмотри за реакцией. Сделаю, обещал он. Кто такой Арбуз, объяснять не пришлось, и то хорошо… Вторая новость заключалась в отсутствии новостей. По моему совету Брежнев установил наблюдение за подъездом дома, где я сегодня утром видел Вошь, но пока безрезультатно.