Александр Щеголев - Старый пёс

— А бандюки?

— Они и так знают. Для них — запись убийства.

— Доктор вас хорошо запомнил.

— Этому доктору самому бы тихонько в сторону отползти, не то что меня закладывать.

— Соседей бы не спалить, — выразил Искандер озабоченность.

— Обработаем только холл. И сразу, как запалим, вызовем пожарных.

…Отъезжая от расколдованного замка, лишившегося монстра-хозяина, мы увидели, как из окон третьего этажа с треском вырвались языки пламени, а через минуту услышали отчаянные вопли приближающихся сирен.

С Бодало мы созванивались, пока ехали. Как и он, мы тоже двигались в центр — без особой цели, просто ожидая результатов слежки.

Когда он назвал Тверскую-Ямскую, я смутно стал что-то подозревать, когда он вслед за Вошью свернул на Дегтярный, а потом на Малую Дмитровку, подозрения оформились в почти-уверенность, а когда Бодало доложил, где Вошь припарковался, и назвал адрес, куда наш киллер направил свои маленькие стопы, я распорядился:

— Всё время будь на связи, капитан, не отключайся.

Это был тот самый подъезд — напротив кафе, где мы утром всей группой тусовались (кажется, так сейчас говорят?), и где я впервые увидел Вошь. Вот и сейчас он явно направлялся к той же двери, гадёныш, и я догадывался — с какой целью.

— Что происходит, не молчи, — потребовал я.

— Объект вошёл в подъезд, — доложил Бодало. — По-моему, поднимается, по лестнице.

— Сиди в машине, мы скоро подъедем.

— Аккуратненько проверю… — сказал Бодало, упрямый дурень. — Узнаем, на какой этаж пошёл…

— Стой, не ходи!!! — заорал я. — Он заметил слежку! Это ловушка!

Капитан не услышал, уже отключился.

Ну что за дурень…

Мы опоздали. Как и те, кто по приказу Брежнева наблюдал за подъездом в свои веб-тьфу-камеры. Они увидели убийство в прямом эфире, офигели, тут же отзвонились своему шефу; так мы вдвоём с Михаилом Брежневым на место и прибыли — одновременно.

Искандера с его двухколёсным зверем я оставил подальше, чтоб не светился.

Картина преступления была проста, что и подтверждалось видеозаписью. Вошь просочился в подъезд, однако подниматься по лестнице, как предположил Бодало, не стал, — сел на корточки под входной дверью и принялся ждать.

Дождался Бодало.

Ударил снизу ножом в живот. Сильный, безупречный удар, брюхо капитану вспорол до пупка. Уже после такого мой друг был бы не жилец, но Вошь добил его милосердным ударом в сердце, под лопатку.

Я объяснил Мише, кто это, опустив то, что ему знать было не обязательно. Участковый из Нового Озерца, сказал я. Дружили мы с ним. Приехал в Москву сегодня — по велению души, желая мне помочь. Я его не звал, но коли уж приехал… Как здесь, в подъезде оказался? Я попросил его последить за этим местом. На ваши камеры с вашими следильщиками нет никакой надежды, что и подтвердилось. Капитан Бодало засёк киллера, пошёл за ним и нарвался на засаду.

— Если б здесь не участковый дежурил, — с горечью сказал я Михаилу, — а профессионал, будь то из «семёрки», да хоть любой твой нормальный опер с Петровки, ничего бы этого не случилось. Зато с большой вероятностью Вошь был бы сейчас в кандалах. Я же предупреждал, что он сюда вернётся! Предупреждал?

— У тебя чуйка, — уныло подтвердил Брежнев.

— А ты на камеры понадеялся. Сквозь интернет браслеты не наденешь.

— Зря я тебе не поверил…

Я внаглую, при Мише, вытащил из кармана покойного документы на его УАЗ. Готов был собачиться, даже рад был бы скандалу, но майор только по плечу меня хлопнул: типа, без вопросов, подполковник, тебе нужнее, чем следствию, пользуйся. Только спросил:

— Когда вернёшь?

— Завтра, — обещал я. — Как дело раскроем, так и верну.

— Мы завтра раскроем дело? — изумился он.

Я не ответил. Неохота было попусту языком шевелить.

Пока они разбирались с трупом, я взбежал вверх по лестнице и обнаружил занимательную дверь. В косяк на уровне пояса был вбит гвоздик, предназначенный для сумок и пакетов, которые вешаешь, когда открываешь замок. На гвоздике этом висела кепка.

Очень характерная кепка.

Дверь я выбил ногой — тут и снизу коллеги набежали. Я первым ворвался в квартиру. В нос шибанул запах вываренного белья. Вглубь уходил длинный коридор, освещённый двумя лампочками Ильича на всём протяжении. Стены с облупившейся краской, трёхстворчатый шкаф с потемневшим зеркалом и грудой пыльных коробок наверху. Под ногами линолеум с отсутствующим квадратами.

По коридору шёл высохший мужичок в несвежей майке, с немодной щетиной, в трениках с пузырящимися коленями. В руке — сковорода с пережжённой картошкой.