Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

Самдан робко переступил порог кабинета следователя и остановился у двери. Посеревшее, осунувшееся лицо его выражало крайнюю подавленность и растерянность. Он заметно нервничал. Пурэвжав молча указал на стул и, чтобы дать Самдану возможность немного успокоиться, начал неторопливую беседу, расспрашивая его об артельных делах, о ламах, порвавших с монастырской жизнью и вступивших в артель. Затем перешел к главному:

— Давно ли вы знакомы с Чойнхором — бывшим послушником хубилгана? Расскажите обо всем, что может иметь отношение к этому делу.

— Чойнхора я знаю с детства, — робко заговорил Самдан прерывающимся от волнения голосом и облизал пересохшие губы. — Ведь мы с ним из одного кочевья. Даже в голове не укладывается, как могло случиться такое страшное… В тот вечер мы вдвоем смотрели представление на ярмарке, — продолжал Самдан. Он говорил сбивчиво, сильно растягивая слова.

«Непохож этот парень на убийцу. Тяжело переживает утрату друга. Похудел, круги под глазами. Наверное, по ночам плохо спит», — думал Пурэвжав, внимательно наблюдая за Самданом.

— В последнее время Чойнхор тяготился монастырской жизнью, ему уже давно наскучили нравоучения хубилгана. Однажды, когда мы были вдвоем, я сказал ему: «Неужели ты думаешь загубить в этой дыре свои лучшие годы? Неужели ты так и будешь всю жизнь подпирать стены Гандана да раболепствовать перед старыми ламами? Ведь ты так молод. Самое время заняться работой, которая тебе по душе, полюбить какую-нибудь красавицу и назвать ее своей женой. А если жить так, как живешь ты, то и жить, я думаю, не стоит». Я помню, как Чойнхор в ответ несколько раз вздохнул. «Вообще-то, я не хотел становиться ламой, но я исполнил волю родителей, чтобы их старость была спокойной. А над тем, что ты мне сейчас говоришь, я и сам не раз задумывался», — ответил мне на это Чойнхор. В другой раз, когда мы опять с ним встретились, он доверительно сказал:

— Послушай, я хочу стать мирянином, как ты. Но я не знаю, как мне вырваться из рук хубилгана. Помоги мне, — попросил он.

— Ты это твердо решил? — поинтересовался я. — Почему ты принял такое решение?

— Знаешь, я уже просто ненавижу хубилгана-ламу. Но не знаю, как от него избавиться, — почти закричал он.

Вообще-то, наставник Чойнхора — почтенный хубилган-лама — такой добренький старичок. Речь его нетороплива, движения мягкие, вкрадчивые. Каждого входящего в юрту он обязательно пригласит к столу, накормит, напоит и обогреет. Поглядеть — так вроде бы добряк добряком. Но лучше было бы, если бы Чойнхор держался от него подальше. Когда я поклялся помочь ему всем, чем смогу, и сделать для него все, что в моих силах, Чойнхор очень обрадовался и даже рассмеялся. Мы условились, что я буду приходить к нему через день или через несколько дней. Таким образом, мы часто встречались и, если хубилган-лама разрешал, отправлялись в город смотреть кино или какое-нибудь представление. Правда, это удавалось очень редко. В тот вечер мы как раз отправились на ярмарку. Представление окончилось поздно… И вот Чойнхора убили… Я хотел проводить его, но он отказался, сославшись на то, что ему обязательно надо зайти в одну юрту с поручением от хубилгана-ламы, а приводить туда посторонних, то есть меня, не велено. Поэтому мы расстались, договорившись встретиться через пару дней. Через день я отправился в хашан хубилгана Довчина, где жил, прислуживая перерожденцу, Чойнхор. Я увидел хубилгана-ламу, сидящим, как обычно, скрестив ноги, на желто-пестром тюфяке. Когда я подошел поближе, он вдруг свирепо уставился на меня, выкатив глаза так, что были видны лишь одни белки, и процедил сквозь зубы:

— Негодяй. Ты заманил моего бедного послушника и лишил его жизни. Может, ты и со мной так же хочешь поступить?

Я еще не знал, в чем дело, испугался его гнева и спросил почтительно, умоляющим голосом:

— Почтенный лама, соизвольте объяснить, о чем вы говорите? Я ничего не могу понять.

— Я не Чойнхор, меня ты не обведешь вокруг пальца. Лишил человека жизни и до сих пор прикидываешься смирной овечкой, — ехидно ответил хубилган.

Он еще долго ругался, называл меня самыми дурными словами. Из его уст я впервые и услышал, что Чойнхора не стало и что меня подозревают в его убийстве, — закончил свой рассказ Самдан.

— Не говорил ли вам Чойнхор еще чего-нибудь? Постарайтесь припомнить, о чем вы вообще говорили? — задал вопрос Пурэвжав.

Большие черные глаза Самдана, казалось, еще больше потемнели. Он долго сидел, уставившись в одну точку, подперев голову руками. Вдруг, вспомнив что-то, видимо, очень важное, резко поднял голову и заговорил: