Мэри Кубика - Не плачь

Мне не видно, что находится в могиле Женевьевы, но я наблюдаю за реакцией Перл. Лицо у нее делается самодовольное, как будто она надеялась что-то доказать всему миру – и доказала. Она подбоченивается; она улыбается.

Лопату она бросает рядом с разрытой могилой и горой земли.

Потом вытирает рукавом вспотевший лоб, берет пальто, шапку и собирается уходить. Но не уходит, задерживается еще ненадолго. Озирается по сторонам. Смотрит на старую церковь, старинные надгробия… и на меня. Во всяком случае, мне кажется, что ее взгляд задерживается на моем укрытии: я свернулся калачиком на земле за вечнозелеными деревьями и голыми кустами. Она качает головой, язвительно улыбается и вздыхает.

Но если даже она меня и видит, не произносит ни слова. А потом поворачивается и уходит.

Я не иду за ней, а выжидаю. Жду довольно долго; но вот скрипит ржавая калитка – значит, она ушла. И все же на всякий случай я выжидаю еще немного. И только потом с трудом встаю – ноги затекли – и подхожу к могиле. Что она нашла?

Ничего. Перл обнаружила, что в могиле ничего нет.

Полусгнивший деревянный ящик, стоящий в земле, совершенно пуст.

Прежде чем сесть в машину детектива Дэвиса, я требую, чтобы он показал какой-нибудь документ – например, водительские права, свидетельство о регистрации транспортного средства, страховой полис. Как говорится, лучше перебдеть… Я посмотрела по телевизору множество юридических триллеров и детективов и точно знаю: копы не всегда бывают хорошими. Но с Дэвисом вроде все в порядке. Вот почему я так думаю: он совершенно не пытается меня очаровать. И вообще держится недружелюбно.

– Ну как, годится? – спрашивает детектив Роберт Дэвис, протягивая мне карту страхового свидетельства.

– Да, годится, – киваю я и сажусь в его непримечательный форд «Краун Виктория» без опознавательных знаков полиции. Машину он поставил на общественной парковке рядом с Коламбус-авеню. В салоне воняет фастфудом – на переднем пассажирском сиденье лежит скомканный пакет. Он спешит выхватить пакет, прежде чем я сяду на него, и швыряет в ближайший мусорный контейнер. В машине гораздо теплее, чем на улице, потому что не холодно и нет ветра. И все равно мне не по себе на закрытой парковке, в замкнутом пространстве.

Детектив Дэвис слишком быстро выезжает из узкого бокса; он несется по пандусу так, что у меня все переворачивается внутри. Он непрестанно жмет на клаксон – предупреждает других, что двигается с головокружительной скоростью – выворачивает на Коламбус и везет меня домой. Желчь снова подступает к горлу. Я боюсь, что меня сейчас стошнит. Дрожат руки; кружится голова. На меня наваливается усталость. Сердце словно отрастило крылья и порхает в грудной клетке, как птичка.

Я думаю об Эстер, грустной и напуганной. Почему я ничего не замечала, ничего не знала? Она в самом деле была грустная и чего-то боялась или все это просто фарс? И кто такая Эстер на самом деле? Эстер она или Джейн?

Перебираю в голове вопросы и понимаю: я больше ничего не соображаю и ничего не вижу.

Детектив Дэвис высаживает меня у дома. Не успеваю я обернуться, чтобы попрощаться с ним и поблагодарить за то, что он меня подвез, как он уже уносится прочь, увозя с собой мобильник Эстер и письма к человеку, которого Эстер или другой (другая?) автор писем называет «Любовь моя». Теперь они в его распоряжении. Телефон он отдаст на экспертизу. Интересно, что криминалистам удастся из него выжать. Если повезет, они извлекут из телефона все контакты Эстер, выяснят, кто оставлял ей сообщения на автоответчике, ее видео и фото.

В руке у меня его визитка. Напоследок детектив Дэвис велел звонить, если что-нибудь случится, если я что-нибудь обнаружу, если получу известие от Эстер, если Эстер вернется. Просто позвонить.

Выйдя из машины, я смотрю в окно нашей с Эстер квартиры, словно ожидаю увидеть, как она стоит там и смотрит на меня сверху вниз. Но, конечно, никакой Эстер там нет. Вижу только зашторенное окно, в котором отражается противоположная сторона Фаррагут-авеню. И вдруг я вижу в подъезде дома какую-то женщину. Она раз за разом нажимает кнопку домофона и, притоптывая ногой от нетерпения, ждет ответа, но ответа нет. Смотрю на ее руки в перчатках: она держит в них синюю стеганую сумку Эстер! Незнакомка невысокая, не выше метра шестидесяти, и худенькая, зато шевелюра у нее пышная – такое впечатление, что волосы весят столько же, сколько она сама. На ней все узкое: брючки в обтяжку, куртка в талию, узконосые сапожки.