Лана Балашина - Ничего личного!

Юрка пожал плечами, а потом сказал:

– Мама очень любила старую дедовскую дачу, но в последние годы я там, практически, не бывал. А когда в семье появилась Вика, они подружились, и часто ездили туда. Я, конечно, был рад тому, что не надо самому тащиться в выходные к черту на кулички, а Вике это даже нравилось.

– А когда они последний раз были вместе на даче?

Юрка наморщил лоб, потом вспомнил:

– В мае. Мама себя уже неважно чувствовала, и Вика осталась на ночь, а я свозил Ольгу в ресторан, мы с ней потом уехали в мотель. Поэтому я и запомнил. Да, точно, это был последний раз. В конце мая мама легла в клинику, а потом вообще все завертелось.

Тимур тяжело глянул на Юрку, потом повернулся к Игорю и хмуро сказал:

– Едем на дачу. Все равно ничего другого не остается.

Неожиданно в кармане Тимура ожил сотовый. Он вынул его и хотел было отключить, но вдруг прохрипел:

– Вика!..

Дрожащими пальцами он нажал на клавишу, заорал:

– Вика! Ты где? Вика!!

Игорь молча отобрал у него аппарат, прислушался и тихо сказал:

– Кажется, аппарат включился нечаянно. Или Вике удалось незаметно нажать клавишу последнего звонка.

– Где она? – не выдержал я.

Он приподнял руку, требуя тишины:

– Не знаю, но едет в машине. Шум характерный. Они о чем-то беседуют, причем довольно спокойно. – Он повернулся к бледному Тимуру: – Быстро напиши мне на бумажке оба номера: твой и Вики.

Он отошел в сторону и заорал в свою трубку:

– Володя, живо пробей мне два номера на телефонной станции…

Мы склонились над аппаратом. Через непродолжительную паузу послышался голос Вики:

– Ты так любил Ольгу, что хочешь отомстить за ее смерть? Ты ведь должен понимать, что я не имела к этому никакого отношения?

– Почему тебя это так интересует? – Игорь насмешливо покосился на меня. – Впрочем, отвечу. Нет, Ольгу я вовсе не любил. Просто так получилось, что этот ребенок, которым она сдуру пыталась повязать сначала меня, а потом твоего мужа, этот ребенок стал неожиданно дорог мне. Я на досуге подумал и понял, что очень хочу его. Даже в придачу к этой нимфоманке.

Он помолчал, неприязненно посмотрел в мою сторону и сказал:

– Тебе этого не понять. Я ведь так понимаю, ты детей принципиально иметь не хотела. Конечно, так куда легче жить в свое удовольствие.

Я спокойно ответила:

– Зачем ты меня обижаешь? Ты ничего обо мне не знаешь, раз так говоришь.

– Чего там, не знаю! Все-таки странные вы, бабы. Вот взять тебя: поменяла приличного человека, интеллигента, художника, можно сказать, на этого самца Гараева. Мачо, блин! – с кривой усмешкой заметил он. – Впрочем, тебе удавалось вертеть одним, а потом и другим с тем же успехом, не правда ли?

Уже всерьез задетая его словами, я не удержалась:

– Если бы я не знала о некоторых твоих особенностях, я решила бы, что ты меня ревнуешь!

– Еще чего! Мне просто противно, что я, умный мужик, сделал столько телодвижений для достижения цели, а все достанется тебе. Ты думала, что одна такая умная: перепрятала коллекцию и смотрела со стороны, как мы бьемся, как пауки в банке.

– Так Ольгу убил ты или все-таки Максим?

Он с интересом уставился на меня:

– Ага, значит, его уже нашли!

Я кивнула.

– Шустро! Не расскажешь, как вам удалось его связать со мной? Просто интересно.

– Ты оставил в его квартире старый журнал из коллекции, хозяин квартиры искал на него покупателя. А еще в телефоне Ольги был снимок Макса: она вас выследила в кафе. Следователь просто сложил два и два.

Некоторое время мы ехали молча.

– Ольгу убил Макс. Подонок. Мы должны были вместе ехать в квартиру старухи, но он опередил меня. Подменил ключи, взял машину и поехал сам. Ольга, подозрительная дура, выследила нас и устроила засаду. Боялась, что ей ничего не достанется. Вот и получила сполна. Макс там перевернул все вверх дном, но коллекцию не нашел. Забрал чемодан безделушек, практически ничего не стоящих, и привез себе на хату. Утром я приехал к нему, и он, уже под кайфом, со смехом рассказал мне о смерти Ольги и моего ребенка. Впрочем, про ребенка он не знал. Я пытался расспросить его, но он только смеялся, никак не мог остановиться. Если честно, я думал, что это он спрятал коллекцию, для надежности привязал его к стулу и собирался поспрашивать. Но этот слизняк в очередной раз подвел меня: я рылся в его вещах, потом оглянулся на него, а он повис на ремнях. Я быстро понял, что его уже не оживить, забрал все вещи и документы и тихо вышел, захлопнув за собой дверь.