Дарья Вайзман - Зрачок Истины

– На такси, – ответила она на его вопрос, чем весьма его удивила. Вот бы все санитарки имели возможность ездить с работы на такси.

Затем она вышла в коридор.

«Зайду в туалет», – решила она, рассчитывая, что её ночной гость скоро уйдет домой.

Но её надежды не оправдались. Он стоял у подсобки и о чем-то разговаривал с медсестрой.

Олеся ждала минут десять, выглядывая из-за угла.

«Когда-то же они все разойдутся», – говорила она себе.

Но они не спешили. А вскоре к ним подошел Иван. Издалека он казался еще более самодовольным. Олеся нутро чуяла, что он ищет её. Оставаться в диспансере было небезопасно.

Олеся не знала, куда ей идти. На улице была глубокая ночь. К тому же похолодало. Оставался только один вариант, и его она бы предпочла не использовать. Но выбора не было…

Олеся постучала в квартиру Кристины, стараясь не шуметь и то и дело, озираясь по сторонам, словно вор. Наконец, дверь открыла мать подруги, давая понять, что Олеся здесь нежеланный гость.

– Чего пришла? – пренебрежительно спросила мать Кристины, будто на её пороге стоял вонючий бомж.

Олеся даже не знала, что ответить. Она попросила позвать подругу, на что получила ответ:

– Заявление мы не заберем. Можешь не уговаривать!

– Вы о чем?

– Еще спрашиваешь? Отравила мою дочку своим спреем.

– Что?

– Что-что! Она в больнице из-за тебя. Проваливай отсюда!

– Что вы раскричались? – из соседней квартиры выглянула возмущенная соседка.

Олеся даже не успела ничего объяснить, как мать Кристины захлопнула перед её носом дверь. Не слишком теплый прием.

Так Олеся снова оказалась на улице. Только теперь ей было не столько холодно, сколько больно. К тому же её не покидало ощущение, что кто-то за ней следит. Неужели Иван? Но она отбросила эти мысли из головы. Иван давно бы задержал её.

«Теперь надо решить, куда идти», – думала она.

Олеся зашла в кафе и оттуда позвонила Павлу. Благо в кармане её плаща всё еще валялась его визитка.

Олеся не знала, к кому еще обратиться. Она прекрасно понимала, что у Павла её будут искать и связываться с ним небезопасно. Но всё же она пошла на осознанный риск. Других союзников у неё не было. Да и в Павле она не могла быть полностью уверена, хотя попросила его об одной услуге.

Олеся назначила ему встречу в кафе рядом с диспансером. Павел пришел, как только смог.

– Тебя Иван искал, – ответил на её приветствие он и подсел к ней за столик.

– Я знаю. Он приходил в диспансер.

– И что будешь делать?

Олеся пожала плечами. Она пока продумывала свой план.

Павел помолчал несколько секунд и добавил:

– Он считает тебя убийцей.

– А ты?

– Я бы сюда не пришел, если бы так считал. Но, – Павел снова замолчал, – Иван нарыл на тебя что-то. Что-то о твоем отце.

– У меня нет отца.

– Вот не надо, ладно! У тебя мутная история, я в курсе. Мать в психушке. Отец алкаш. И зачем ты поменяла имя?

– Так решил мой дед. Чтобы моя мать не нашла меня, если её выпустят из психушки.

– А отец? С ним что?

– Ты сам сказал – он алкаш. Не способен никого воспитать.

– Поэтому ты хотела его убить?

– Я?

– А кто?

Олеся молчала, взяв небольшую паузу. Она словно вновь вернулась в своё неблагополучное детство, которое, как её казалось, она почти забыла. Но почти не означает полностью. Её прошлое так долго дремало в её памяти. Оно словно погрузилось в беспробудную кому и лишь сейчас вернулось к жизни, а вернее, к тому нерадостному событию, которое так хотелось навсегда забыть.

– В тот день отец был в стельку пьян, – говорила Олеся. – Когда он напивался, то становился буйным, и успокоить его было не просто. Мать обычно подмешивала ему таблетки, чтоб он уснул. Это помогало. Иногда он даже справлял нужду, не вставая с кровати. От него постоянно воняло. Чаще всего перегаром. Рядом с ним невыносимо было дышать одним воздухом в прямом смысле слова. Он выглядел, как невменяемый. Вечно опухший. Вонючий, будто разлагался изнутри, – Олеся невольно кривила лицо от отвращения. – В тот день таблетки закончились. Мы были за городом. Далеко от аптеки. Отец проснулся к ночи. Видимо, выспался за день. И пошел за бутылкой. Его долго не было. Из окна дома мы увидели, как он залег в лодку у реки. Там и заснул. Я была не одна, с подружкой, Вероникой. Она жила по соседству с бабушкой.

Олеся замолчала, уставившись на Павла. Он не говорил ни слова, внимательно слушая, что же будет дальше.

– Вероника, – дрожащим голосом продолжала Олеся, – предложила выйти к реке. Мы с ней отвязали лодку, где лежал отец, и лодку унесло течением. А отец продолжал спать. Только потом лодку прибило обратно к берегу. Тогда Вероника принесла из сарая топор. Мы снова отогнали лодку от берега. Затем Вероника замахнулась, будто собиралась ударить отца. Но она ударила по лодке еще и еще, пока в лодке не образовалась течь. Вода стала набираться внутрь. Вот только отец проснулся. Он схватил Веронику и расцарапал ей лицо, как зверь. Затем начал её душить. Я ничего не могла сделать. Я просто убежала. Я боялась, что отец догонит меня. К счастью, он не догнал. Он был слишком занят своим спасением. И он спасся. А вот тело Вероники нашли спустя две недели. Оно всё было изуродовано, – говорила Олеся, и на глазах её выступили слёзы, которые тонкими струйками катились вниз по щекам. – От воды её тело раздуло. Опознали её только по одежде. Но на ней было моё платье и мои туфли. И дед обставил всё так, будто я умерла. А Вероника просто пропала без вести.