Людмила Мартова - Мадам будет в красном

– Или отвезли в лесопарковую зону рядом с городским приютом, куда бездомных собак определяют, – мрачно резюмировал Зубов. – Чтобы затруднить идентификацию жертвы. А в полицию ты зачем обратился, чудак-человек? Ты зачем сам к себе внимание привлек?

– Так я подумал… Она же к кому-то в наш город приехала? А если бы тот человек забеспокоился, искать стал? А она про меня успела рассказать – где остановилась и вообще… А я сижу и никаких признаков волнения не проявляю. Вот и решил. Превентивно, так сказать.

– Ах, превентивно, – хмыкнул Зубов. – Грамотные все такие стали, с ума бы не сойти.

В общем, дело они закрыли довольно быстро. Хотя внятных ответов на вопросы «Зачем жертве отрубили голову?» и «Как голова попала в лесопарк?» так и не получили.

– Ну, он же объяснил. Тело под балкон не влезало, отделил голову от тела для удобства, – задумчиво сказал Зубов коллегам, когда они обсуждали это «преступление страсти».

– Нет, странно все равно, – не согласился старший товарищ Лавров. – Что-то в этом деле не так, печенкой чую.

Что именно «не так», выяснилось довольно быстро. Оказалось, нет в их городе никакой Екатерины Стрижовой. Просто-напросто не зарегистрировано. Нет, конечно, отыскались полные тезки, но все эти женщины были живы и здоровы, и гражданина Шубейкина знать не знали. Да и по возрасту ни одна не подходила. Не удалось обнаружить и паспорт убитой Стрижовой, хотя прилетела она на самолете, куда без паспорта, как известно, не пускают. Убийца о судьбе документа то ли не знал, то ли не хотел говорить.

Полиция далекого северного города информацией тоже не помогла. Екатерина Стрижова, тридцати двух лет, действительно приехала туда по найму за три месяца до случившихся событий. Работала в библиотеке, жила в съемной квартире, где остались ее вещи. На работе отпросилась на неделю, планировала вернуться. Все. В отделе кадров отчего-то не нашлось ни одной фотографии молодой женщины, а в квартире, среди немногочисленных вещей, не удалось отыскать ни единого документа.

В общем, погибшая Екатерина Стрижова оказалась этакой женщиной-невидимкой, инопланетянкой, появившейся неизвестно откуда с единственной целью – быть зверски убитой Константином Шубейкиным, находившимся в состоянии аффекта и сильного алкогольного опьянения.

Поскольку характеризовался гражданин Шубейкин исключительно положительно, судимостей ранее не имел, в совершенном убийстве раскаивался, лил горькие слезы и объяснял всем, кто был готов слушать, что «Катю он любил», то суд, хоть и квалифицировал его действия по 105-й статье Уголовного кодекса Российской Федерации как убийство, то есть «умышленное причинение смерти другому человеку», но наказание назначил в виде восьми лет лишения свободы, с отбыванием в колонии общего режима.

Было это две недели назад, но сдавать дело в архив капитан Зубов не спешил, поскольку ему хотелось докопаться до истины и выяснить, откуда взялась гражданка Стрижова. Не с Марса же, в самом деле! Да и пропавший паспорт не давал покоя. Однако работы хватало и до удовлетворения собственного любопытства, за которое начальство хвалить не станет, руки все не доходили.

В конце концов, молодая женщина могла и соврать своему любовнику. Из каких-то своих соображений назвалась землячкой, а сама приехала на Север из какого-то другого города. Россия, как известно, большая. Никто больше ее не искал, никого ее судьба не волновала. Вот и славно.

Помимо прочих документов, в папке хранилось и несколько очень любопытных фотографий. Полицейский фотограф старательно «отщелкал» картину, украшавшую жилище Шубейкина. Картина, пусть и оформленная в самую обычную дешевую рамку, резко контрастировала со всей остальной обстановкой и невольно привлекала внимание. Странный, сюрреалистический пейзаж: острый утес, обрыв, на самом краю которого на одной ножке балансирует стул, а на стуле сидит человек и самозабвенно играет на скрипке.

Чем привлекла его картина: необычностью сюжета, мастерством исполнения или тревожным настроением, Зубов и сам не знал. В живописи он не понимал ровным счетом ничего. Но этот пейзаж его прямо-таки манил, да так сильно, что капитан спросил у Шубейкина, откуда в его квартире такой арт-объект.

– Катюша подарила, – ответил тот, глядя на Зубова мутными от внутренней боли глазами (может, правда любил свою убитую подругу). – Она рисовать очень любила. Как только под руку попадется клочок бумажки, так сразу и принималась черкать.