Ирина Меркина - Бес в ребро

Колосов решил перейти на другую сторону, но перехода не было до самого метро. Ему все же пришлось миновать салон красоты с претенциозной вывеской. Неужели он мог когда-то переступать порог заведения с таким пошлым оформлением? И посещал его несколько лет! Невероятно!

Впрочем, его знакомство со «Шпилькой» началось в те времена, когда вкус и запросы еще не сформировались. А потом ходил по привычке, особо не задумываясь. Ему нравилась общительная парикмахерша и то, как она его стригла, вот и все. Кажется, во время той встречи в Танином дворе он ее уболтал, отвел подозрения. В любом случае, сегодня опасаться уже нечего. Никакого двойника больше нет, да и Люба вряд ли стоит у окна, высматривая его на улице.

— А ну-ка погоди, — пробормотала Вика, вглядываясь в боковое зеркало. И поскольку муж продолжал выкручивать руль, намереваясь отъехать от тротуара, она пихнула его в бок. — Погоди, говорю!

— Ты че, Вик? — удивился Слава.

Только что он получил разнос за опоздание. Вика, как дура, четверть часа торчала у парикмахерской, хотя ясно было сказано, что встречаемся в семь, скоро закроется магазин, и они опять не купят эти чертовы карнизы для штор. То «давай шевелись», а то вдруг «погоди!». Чего стоим, кого ждем?

Вика снова пнула его, теперь чтобы молчал. Любкин объект как раз проходил мимо машины. Вика в зеркале разглядела его хорошо, даром что очки темные нацепил. Впрочем, бедному Славке досталось совершенно зря, да и Вика могла не прятаться. Колосов ее никогда не видел. Когда он приходил, она либо не работала, либо сидела у себя в маникюрном закутке. Она сама знала его лишь по рассказам подруг и по Настиному «фотороботу». А здорово девка нарисовала — как живой. Интересно, это какой из них: тот, что не может жене детей сделать, или его брат?

А что, собственно, странного, что он здесь ходит? Он же живет рядом. Вернее, сейчас тут живет его брат. Придумают же люди, ни стыда ни совести.

Вика в этой истории абсолютно не сочувствовала Вадиму Колосову и немного жалела его жену. Тем более после этой аварии. Надо же, сбить вот так человека насмерть. То, что Алина не виновата, Вика знала со слов Лены, и была полностью с этим согласна. На свете полно идиотов, которые бросаются под колеса, не глядя по сторонам. Особенно это любят делать молодые соплюхи в мини-юбках. Вика подозревала, что они специально лезут на дорогу, чтобы показать водителям свои ноги сверху донизу. На тротуаре-то кто их разглядывать станет. Да и народ на тротуарах совсем другой, несолидный, малообещающий, не то что за рулем иномарок.

По мнению Вики, ноги нужны были для того, чтобы ими ходить. Ее полненькие ножки, похожие на перевернутые бутылочки, подходили для этого идеально. Дурочки, которые считают, что вся улица должна любоваться их ногами, заслуживают того, чтобы давить их джипом.

— Ладно, давай, — буркнула Вика. — Ну, что ты смотришь? Знакомого увидела.

— Какого знакомого? А чего не поздоровалась? — спросил муж.

— Чего, чего! Мимо прошел. Выезжай уже, хватит пропускать всех по… Стой!

— Ну ты рехнулась, что ли, мать! — рассердился обычно незлобивый Слава. — Стой — поехали. Поехали — стой. Опять знакомый?

— Опять, — прошептала Вика, хватая мужа за руку и вглядываясь в лицо нового прохожего, отраженное в боковом зеркале. — Тихо, Славик.

— Ну-ка вперед! — так же шепотом скомандовала она чуть погодя. — Вдоль тротуара, ме-едле-но… Ну не обгоняй же ты!

— Вик, ты чего? А карнизы? — только и произнес Славка, ввинчиваясь в уличный поток.

— Давай, Славик, милый, давай! И не то-ро-пись… А теперь направо.

— Да нет здесь правого поворота!

— Тьфу ты, черт! Тогда тормози. Потом меня догонишь.

И Вика, чуть ли не на ходу вывалившись из машины, ринулась в вечернюю толпу.

Тело Вадима Колосова обнаружила его жена. Он полулежал на диване в синем халате с кистями, как будто задремал во время чтения. Книга выпала из рук, в мягком свете бра его лицо казалось умным и значительным, как на портретах мыслителей. Рядом валялась полупустая упаковка сердечных таблеток. Покойный был склонен к меланхолии, и трудно сказать, вылил ли он чрезмерную дозу сильного препарата намеренно или по рассеянности.

Выслушав обескураженную Алину, молодой оперативник из районного отделения сочувственно кивнул. Он успел разглядеть на полках книги Булгакова и о Булгакове, которого со школы считал довольно мрачным писателем. Неудивительно, что человек, который всю жизнь посвятил изучению его творчества, мог наглотаться убийственного снадобья.