Ирина Меркина - Бес в ребро

Витальич как раз стоял в пробке прямо возле парикмахерской. Он приветственно бибикнул Наташе с дороги и виновато развел руками, показывая, что занят — его «жигуленок» был забит каким-то восточным семейством с кучей детей и пакетов. Наташа улыбнулась и кивнула в сторону метро: мол, ничего страшного, я все равно туда. Витальич огорченно поцокал языкам, сожалея, что такая элегантная молодая дама вынуждена пользоваться вульгарным общественным транспортом. Эту мысль он уже не раз ей высказывал. Как и многие автомобилисты, Витальич считал метро средневековым изобретением и вообще жуткой клоакой, куда нормальному человеку и заходить-то страшно.

Наташа над ним посмеивалась. Она почти всегда ездила в метро на работу и с работы и знала, что ничего страшного в этом нет. Даже наоборот.

Если бы они с мужем поставили перед собой такую цель, то давно уже купили бы вторую машину. Кроме того, Наташа могла настоять, чтобы Сергей отдал ей «фольксваген». Но она считала, что ползти по московским улицам в час пик, шарахаться от лихачей, ругаться с дорожными хамами, опаздывать, злиться — совершенно излишняя нагрузка для нервной системы перед тяжелым рабочим днем. Кстати, она видела передачу, где довольно известные люди рассказывали, что они регулярно пользуются метро, когда не хотят куда-то опоздать. Ни одного известного человека Наташа ни разу там не встретила, но метро ее и без того устраивало. Там можно было читать.

Наташа Градова любила говорить, что они с мужем — дети перестройки. Из-за этого их собственные дети, ехидные, как все школьники, называли бабушек Перестройкой Васильевной и Перестройкой Анатольевной, а родителей, без всякой логики, Перестроевичами. Это слово у младших Градовых заменяло общепринятое «предки».

Наташа окончила школу в сложном восемьдесят восьмом году. В старших классах она была отличницей, писала сочинения на олимпиадах и одно время даже «шла на медаль». Но тут начались смутные времена. Закрывались НИИ и КБ, инженеры и библиотекари торговали на рынке, знакомые студенты бросали учебу и погружались в омут бизнеса — в общем, в стране творилось чер-те что, хоть стой, хоть падай. И на семейном совете было решено с институтом пока погодить и дать девочке надежную профессию «в руки». Наташа, во всем послушная родителям, пошла в парикмахерское училище, окончила его с отличием, вышла замуж за одноклассника Сергея и родила двоих мальчишек.

Через несколько лет в обществе воцарилась стабильность, местами круто переходящая в процветание. Друзья детства, списывавшие у Наташи контрольные, теперь руководили банками, возглавляли политические партии и выпускали газеты миллионными тиражами. Наташе много раз советовали бросить возню с чужими волосами и пойти на курсы бухгалтеров или секретарей-референтов, а то и в вуз — ведь ее поезд никуда не ушел. С ее способностями и прилежанием она могла бы сделать прекрасную карьеру.

Однажды бывший сосед по парте, медведеподобный Костик Пинчук, ныне владелец большой продуктовой сети, предложил ей беспроцентную ссуду на открытие собственной парикмахерской, намекнув, что, в принципе, такую мелочь можно и не возвращать. В другой раз школьная подруга, торгующая антиквариатом, пригласила ее к себе в секретари-референты.

Наташа, подумав для виду, на все предложения отвечала вежливым отказом, ссылаясь на детей и нехватку времени. На самом деле ей не хотелось менять маленькую ручную синицу не только на далекого журавля или цветастого павлина, но даже на синюю птицу счастья. Да и какое может быть счастье в карьере! Еще в школе было известно, что отличница Наташа лишена амбиций. На это ей всякий раз пеняла классный руководитель Елена Федоровна, мечтавшая о том, чтобы все ее ученики достигли в жизни чего-то значительного, и с этой целью регулярно проводившая с ними душеспасительные беседы.

На самом деле амбиции у Наташи были. Но сводились они к тому, что она хотела быть всегда и во всем безупречной. В детстве для нее было невыносимо признавать свою вину и просить прощения. Необходимость произнести шаблонное «я больше не буду» вызывала у обычно спокойной девочки приступы злобного упрямства или бурные слезы. Она и отличницей стала потому, что не могла никому позволить смеяться над собой из-за беканья и меканья у доски или неправильного ответа.

— Престижная работа — секретарь-референт! Или бухгалтер! — возмущалась она вечером на кухне. — Девочка на побегушках в деловом костюме. Принесите, запишите, подготовьте, подайте кофе. А почему нет этого, а куда дели то. А если у нас все плохо, то кто виноват? Секретарша Наташа. Или бухгалтер Наталья Ивановна.