Ольга Володарская - Предпоследний круг ада

Косте, естественно, предлагали взятки. Как и его коллегам. Но в их бригаде не брал никто. Все были «честными ментами». Примером для всех был старший оперуполномоченный Седых (Седой), человек кристальной честности, невероятного трудолюбия, огромного сыскного таланта. За это его безмерно уважали и… прощали остальное. Седых был грубым, вспыльчивым, драчливым мужиком. Даже Костя, который считался его любимчиком, получал от старшего опера лещей. Но надо сказать, что «прилетало» от него не только подчиненным. Как-то Седых прокурору пинка отвесил. Причем прилюдно. Тот оскорбился и накатал на Седых жалобу. Любого другого уволили бы после подобной выходки, но терять опытнейшего следака начальство не хотело, поэтому он отделался выговором.

Седых ушел на пенсию в позапрошлом месяце. Он готов был сделать это еще три года назад, но не видел того, кто сможет его заменить. Костя Марченко нравился ему больше остальных, но тот был еще зеленым. Не по возрасту – опыту. И когда Тарантино дозрел, Седой отправился на покой. Провожали его всем управлением. Пили столько, что уборщицы наутро бутылки мешками вытаскивали. Естественно, не обошлось без драки, зачинщиком которой стал новоявленный пенсионер. Костя драчуном не был, скорее миротворцем, но и ему досталось, поэтому после проводов неделю ходил с фингалом под глазом.

Тарантино повысили по званию и по должности, он стал майором и старшим оперуполномоченным, поэтому именно он больше остальных переживал за то, что работать приходилось не в полном составе. Одному из бригады, Коле Синееву по кличке Лаврушка (он постоянно таскал ее с собой, чтобы после пары кружек пива, пропущенных после тяжелого трудового дня, отбить запах и избежать нагоняя от жены), пришла пора уйти в отпуск, но некому было передать его дела. Им обещали прислать человека еще на прошлой неделе, да не стажера, а опытного следователя, переведенного с другого участка, но шли дни, а ситуация не менялась. Лаврушка не роптал, но ходил с таким страдальческим видом, что Костя чувствовал себя виноватым. Он знал, что Колькина супруга каждый день выносит ему мозг. Она была совершенно невозможной женщиной с дурным характером, которым пошла в отца. Лаврушка умудрился жениться на дочери Седого.

Сегодняшнее утро началось с двух новостей – плохой и хорошей.

– С какой начать? – спросил Лаврушка, встретивший Костика в кабинете. Он дежурил этой ночью, поэтому был изрядно помят, но непривычно весел.

– Давай с плохой.

– У нас новое дело. Охранник склада на киностудии обнаружил в одной из хранимых в нем декораций тело мужчины. Личность пока не установлена. Но причина смерти ясна – отравление. Как считает судмедэксперт, насильственное. Заключение будет готово через час-полтора.

– Быстро, – удивился Костя, подойдя к чайнику, чтобы сделать себе кофе. – Это хорошая новость, да?

– Нет, то всего лишь приятная мелочь. Криминалиста заинтересовал случай, вот он и отправился не домой, а в прозекторскую, чтобы покойника поскорее вскрыть.

– И чем же этот случай так интересен?

– Фотографии с места преступления на твоем столе, глянь.

Костик с большой кружкой бурды, которую они в отделе гордо именовали «кофе», прошел к своему рабочему месту и открыл папку с делом.

– Ой, елки! – не сдержал испуганного возгласа Костик. Он видел много покойников, но этот был самым страшным из них. Лицо перекошено, глаза вылезли из орбит, рот оскален. – Теперь я представляю, как нужно рисовать грешников, которых в аду черти жарят на раскаленной сковороде.

– В каком-то ужастике, не помню названия, жертвы были примерно с такими лицами. Их там что-то потустороннее убивало.

– Но нашего убил яд?

– Да. Смерть была долгой и мучительной. Яд вызвал паралич. Мужчина не мог двигаться и говорить. Его раздирала адская боль до тех пор, пока отек гортани не привел к смерти.

– Какой кошмар…

– Ни один из известных нашему криминалисту ядов так не действует.

– Так, ладно, хватит с меня твоей плохой новости, – передернулся Тарантино. – Выкладывай хорошую.

– Нам прислали человечка, – чуть ли не пропел Лаврушка.

– Неужели? А я думаю, чего ты такой довольный.

– Со следующей недели я ухожу в отпуск! Полечу в Египет скатов и мурен гонять среди кораллов. Пиво пить с утра до вечера. На верблюдах кататься…

– Закрыт он.

– Чего?

– Не продают путевки в Египет, вот уже года два как.

– Это я, выходит, столько в отпуске не был? Года два как? Потому что я собирался в Египет, когда он был открыт… – Лаврушка поник. – И куда же мне теперь лететь?