Татьяна Шахматова - Удар отточенным пером

Но она отрицательно помотала головой.

– Обрати внимание: в заголовках три основные темы. Первая – это аварии и катастрофы, вторая – неправильные действия Карнавалова с Селиверстовым, третья – сообщения о стачках, забастовках на других предприятиях. В статьях о катастрофах авторы используют набор ключевых слов, за которыми закреплено представление о страхе, панике, физической боли, потере близких людей: трагедия, взрыв, пожар, катастрофа, смерть. Если читать внимательно, то видно, что эти слова употребляются независимо от степени реальной угрозы. Вот берем пример: статья об учебной тревоге «Смертельная доза». Читаем: «Любой мелкий инцидент на заводе может закончиться полномасштабной катастрофой ». Идет описание учебных мероприятий: «Рабочие бросаются на борьбу с учебным ЧП. И… умирают ». Но речь идет только об учебной тревоге! А в статье с громким названием «Пять минут до смерти» вообще рассказывается о пожаре мусорного бака, который произошел на остановке автобуса рядом с одной из проходных. Даже не на территории завода.

Виктория подняла глаза.

– Понимаешь, в чем дело?

Я внимательнее пригляделся к фотографии, где был изображен гигантский столб огня, как будто мусорный бак под завязку залили бензином и поднесли спичку. Жильцов и его команда явно перестарались с фотошопом.

– Прием психологического шока, – продолжала Вика. – Сегодня СМИ несут зрелище смерти в каждый дом. Нам показывают жертв катастроф и терактов, страшные разрушения и гримасы боли. Психологи доказали, что в общественном сознании возникает эффект отторжения тех, кто совершил акт насилия, независимо от того, какие причины ими двигали. И это работает. Когда я спрашиваю тебя, кто виноват в бедах рабочих, ты отвечаешь не задумываясь: Карнавалов и Селиверстов. Хотя, если разобраться, то Селиверстов – это вообще-то юрист, человек, не принимающий административных решений. А политика Карнавалова зависит от головной организации в Москве. Конечно, совсем снимать с него ответственность ни в коем случае нельзя, однако решение о сокращении кадров, одно из самых болезненных, точно принимает не Карнавалов.

– И что это значит?

– Это значит, что наша профсоюзная газета не просто сгущает краски, а формирует установки. Работники противопоставляются работодателю по принципу угроза (администрация) – защита (профсоюз). Мы – они. Наше дело правое, а их – нет. А это уже не просто защита интересов рабочих.

– Вика, конечно, противопоставление. Это их Сталинград! – возразил я. – Сама подумай, пошел бы обиженный работник в независимый профсоюз, если профсоюзники сами свято не верили в свою роль народных заступников?

Наконец представилась возможность рассказал тетке о моей случайной встрече с Жильцовым и знакомстве с Митричем.

– А помощь! Помощь – тоже любопытная тема в этой газете! – воскликнула Вика, дослушав до конца с чрезвычайным вниманием. Она поднялась и, согнувшись, пробиралась по застеленному полу, как грибник в лесу в разгар грибной охоты. – Какая цель публикаций в профсоюзной газете? Помогать работникам разбираться в своих правах.

– В точку!

Она еще раз осмотрелась, но, видимо, того, чего искала, не увидела и опустилась на четвереньки.

– Любое речевое взаимодействие подразумевает три стадии мотивационного опосредования, – говорила она, осторожно проползая прямо над перекошенной физиономией Селиверстова.

– Э-э-э, – запротестовал я. – Если хочешь, чтобы я тебя дослушал, давай без этих лингвистических штучек.

Вика хмыкнула:

– Специально для моего ветеринара Ватсона. Чтение – это «добыча информации». Проходит она в три этапа. Сначала писатель завлекает нас темой, которая отвечает какой-то нашей потребности. Например: «Эй, ау, я кое-что знаю про сиськи, чего вы еще не знаете!» Потом автор показывает предмет или явление, которое может эту потребность удовлетворить. Например: «Купальники на сиськах наших звезд». На завершающем, третьем этапе нам объясняют, что надо сделать, чтобы заполучить интересующий нас объект. «А какой купальник подойдет для ваших сисек?»

– Неужели газета «Рабочая сила» плохо раскрывает тему сисек? – встрял я.

– Плохо, – убежденно кивнула Вика. – Сам смотри. Вот берем первую попавшуюся статью. Называется она «Зачем в столовой железный дровосек?» . Это статья об униформе. Так-так-так. – Она пробежала глазами статью и передала газету мне. – Журналист пишет, что форма химической защиты нужна только непосредственно на производстве, не обязательно облачать в нее поголовно всех. Форма очень усложняет работу поваров, IT-специалистов, бухгалтерии и многих других работников, которые вообще на производстве не появляются. Это этап один, и тут все верно – хоть и не сиськи, но тема тоже актуальная, многих заводчан волнует. Дальше этап два – администрация намеренно разрабатывает неудобные инструкции, чтобы было больше оснований штрафовать работников. Хорошо. Но что же рекомендуют опытные профсоюзники? Читаем вывод статьи: «Закон о спецодежде – очередное гнусное решение бездарной администрации». То есть никакого совета не предлагается. Только критика. А рубрика, между прочим: «Знай свои права».