Татьяна Шахматова - Удар отточенным пером

Она развернулась на каблуках и пошла к выходу. У дверей обернулась:

– За бумагами по практике ко мне перед отъездом зайдите, я все подпишу.

– Может, искусственное дыхание? – крикнула Лейла вдогонку, но заместитель Валеева даже не оглянулась.

Лейла сидела на полу, разведя колени, не в силах оторвать взгляда от еще теплого материнским теплом тельца. Зато корова уже все знала: она медленно тяжело легла на соломенную подстилку, вздохнула и отвернулась носом в угол. Кто бы мне сказал, что животные глупее нас.

Лейла вытащила изо рта теленка слизь, вставила дыхательную трубку и резко подула.

– Пошли мыться, – устало обратилась к подруге Марина, отирая со лба пот.

Но Лейла надувала щеки, растирала теленку спину, набирала воздух и снова отчаянно дула.

– Это ее первый мертворожденный, – пояснила Марина, когда мы вышли из коровника, оставив Лейлу предаваться своему бесполезному делу. – Потом привыкаешь. Хотя, конечно, не совсем…

– У тебя, значит, не первый? – поинтересовался я.

– Нет, конечно, я же деревенская, – усмехнулась Марина. – Ты не заметил, что ли?

– Я не думал как-то.

– Ну-ну, не думал, – почему-то улыбнулась она. – У нас в семье еще пятеро детей. Я – самая старшая. Утром мама с братьями-сестрами, а я иду на двор: хрякам еды дам, кур выведу, покормлю. Корова тоже есть.

Теперь мне стало ясно, откуда эта преждевременная взрослость, самостоятельность, спокойствие – все, что может быть у человека только от земли и физического труда. Странно, мы встречались почти каждый день в течение всей моей практики, гуляли и выпивали, но только сегодня Марина вдруг рассказала о себе. Как я раньше умудрился не спрашивать? Воспользовавшись ее неожиданной откровенностью, я поинтересовался, почему они собрались уезжать в разгаре практики.

Марина остановилась и посмотрела на меня так, как будто хотела мысленно транслировать мне все, о чем думала, одним усилием взгляда. Она накинула пуховик прямо на голое мокрое тело, и ее заметно трясло от холода.

– В соседний колхоз просто переходим.

– Зачем?

– Надо.

– А зачем роды принимали?

– Как зачем? Роды начались – надо принимать. Корова тебя не спрашивает, куда ты там собрался или не собрался.

Марина посмотрела на меня, как на недоумка, царапнула своими не в меру серьезными глазами.

– Что-то вы чудите, по-моему, девчонки, – пожал плечами я. – И почему вам Диана практику ставит, а не Валеев? Он здесь вообще?

– Валеев-то?.. Зздесь.

– Тогда его подпись нужна, а не заместителя.

– И так сойдет, – сердито бросила Марина и отвернулась.

Лейла догнала нас на полпути к дому Людмилы. Она вцепилась в руку подруги и тревожно сопела ей в плечо. Градус таинственности резко возрос: они общались своею излюбленной азбукой подмигиваний и исключительно усеченными конструкциями.

– Плохой знак, – сказала Лейла.

– Не придумывай, – одернула Марина.

Дальше расспрашивать я не стал, в конце концов, это их дела, пожелал удачи и отправился на поиски главврача. Раз его не было ни в блоке, ни в коровнике, я решил попытать счастья у него дома.

Когда я отошел метров на двадцать, Марина вдруг окликнула меня:

– Берсеньев, приходи в коровник через час, послед должен отойти. Помоги убрать, пожалуйста!

Валеев открыл дверь и сразу прошел обратно к столу, по-свойски махнув мне рукой, приглашая входить и располагаться. На его столе были разложены какие-то инструкции, в которых врач копался с увлечением юного натуралиста. Я огляделся. Как метко заметил еще Гоголь, дом в мельчайших чертах напоминает своего хозяина. Перефразируя известного писателя, все вещи здесь кричали: «я Валеев», «и я Валеев», «а я уж тем более Валеев!». В шкафах плотными рядами стояли книги по ветеринарии, медицинские справочники, каталоги новейшего ветеринарного и сельскохозяйственного оборудования, а также множество художественной литературы. Оказывается, Валеев любил читать. Так вот откуда это подспудное знание правильных литературных форм. Даже удивительно в наше время, да еще и в деревне. Несмотря на то что наш главврач несколько лет жил один, в доме все стояло на своих местах, было немного пыльно, пахло какими-то химикатами, но в целом жилище Тимура Тимуровича производило впечатление добротного простого и даже уютного.

– Документация на новый рентген-аппарат! – радостно заявил врач, оставив наконец свою заботу и посмотрев на меня. Моей просьбе Валеев удивился несказанно.