Николай Леонов - Сыщики и шаманы

– Но второго в болоте, понятное дело, не нашли… – иронично усмехнулся Гуров.

– Лев Иванович! Да где там что найдешь-то? Там такие глубины, что и пожарная каланча уйдет – не отыщешь. Ну, на всякий случай в розыск его объявили, но заранее было ясно, что найти не удастся.

– Особенно если в болоте искали того, кто на самом деле сгорел в огне пожара, а тот, которого считают сгоревшим, сейчас где-нибудь спокойно живет и в ус не дует, – задумчиво произнес Лев, глядя на бегущую навстречу дорогу, с густым лесом по обе стороны от нее.

– Гхм-м!.. – закашлявшись, капитан ошарашенно взглянул на него. – Лев Иванович, поясните, что вы имеете в виду?

Гуров рассказал ему о своем разговоре с Фоминым. Как оказалось, об этой версии Андрей еще не слышал. Хотя еще тогда контролер девятой зоны о своих подозрениях уведомил его начальство, эта версия отчего-то признания не получила.

– Впервые слышу! Ну и ну! То есть, получается, мы искали в темной комнате черную кошку, которая на самом деле туда и не заглядывала? Ну едри их, шишки-пышки! Вот это мы лопухнулись!

Через час с небольшим справа от трассы они увидели в широком прогале лесной чащобы высокую железобетонную стену, окутанную поверху густыми витками колючей проволоки. По углам над ними вздымались сторожевые вышки, к мощным роль-воротам от дороги вел не очень широкий, обрамленный бордюром проезд. Припарковавшись у КПП, Андрей кивнул в сторону его бронедвери со смотровым «волчком»:

– Прибыли, Лев Иванович! Как говорится, добро пожаловать. Жду вас здесь.

Гуров подошел к двери КПП и нажал на кнопку звонка. Через некоторое время, щелкнув, открылась дверка «волчка», и в его прямоугольной амбразуре появилось мужское лицо.

– Вы к кому и по какому вопросу? – прозвучал из-за двери глуховатый баритон.

– Я – полковник Гуров, Главное управление угрозыска, о моем прибытии вас должны были уведомить. Вот мои документы.

Лев показал свое служебное удостоверение и командировочное предписание. Стоящий за дверью их внимательно изучил, после чего раздался щелчок, и дверь открылась. Пройдя следом за рослым молодым мужчиной в серой униформе с лейтенантскими погонами через КПП и малолюдную территорию, застроенную одинаковыми двухэтажными корпусами с узкими, зарешеченными окнами, Гуров увидел административное здание. Рядом с входом, о чем-то беседуя, стояли трое мужчин – два майора и подполковник. Доложив подполковнику о прибытии гостя из Москвы, лейтенант поспешил обратно на КПП, а Гуров с начальником девятой колонии прошел в его кабинет.

Предложив ему присесть, подполковник, представившийся Александром Александровичем, отдал распоряжение дежурному приготовить чай и поинтересовался целями визита своего гостя.

– Меня интересует один заключенный, который на сегодня числится как погибший в огне пожара, случившегося в хранилище документации несколько лет назад. Это некто Хуштюк Савелий, по кличке Бубнила. Что-нибудь о нем знаете?

Подполковник, недоуменно наморщив лоб, некоторое время сидел, как бы что-то припоминая. Наконец, пожав плечами, с задумчивостью в голосе ответил:

– Знаете, Лев Иванович, здесь я работаю четвертый год, сменив Степана Аркадьевича, земля ему пухом, – он умер почти сразу же после выхода на пенсию. Рак… Пожар случился почти за год до моего назначения, поэтому я располагаю лишь той информацией, которую удалось получить от здешних сотрудников. Ну что я могу сказать? Фамилия Хуштюк мне знакома, но знаю о нем только то, что он погиб во время пожара. Той ночью, когда это случилось, произошел побег еще двоих заключенных. Одного задержали в Руднокамске, другой утонул в болоте. Вот, собственно говоря, и все.

Внутренне испытав досаду и разочарование, Лев спросил:

– А вы в курсе, каким образом Хуштюк смог пробраться в охраняемое, опечатанное хранилище?

– Да, я читал отчет ведомственной комиссии, которая установила, что скорее всего тем же Хуштюком из помещения котельной – она в подвале главного корпуса – был прорыт подземный лаз до хранилища документов. В те часы, когда были включены строительные и иные механизмы, создающие громкий шум, им же был проломлен бетонный пол. Поднявшись в помещение, Хуштюк облил шкафы с документацией легковоспламеняющейся жидкостью, после чего совершил поджог. Видимо, он не ожидал, что пламя мгновенно заполнит помещение и он не успеет добраться до лаза. Поэтому моментально от удушья и жара потерял сознание и сгорел.