AlmaZa - Мед.ведь.ма [СИ]

— Да, увидела.

— Что ещё? — как инквизитор задал он вопрос. Да что ему за дело? Что мне за дело! Я не хочу знать о той череде девиц, которые были на его пути, я хочу, больше всего на свете сейчас хочу, чтобы он залечил моё сердце одной-двумя фразами, любящим поцелуем. Да, я крикнула на него и не подпустила к себе, но то был порыв эмоций, шок! Почему он не поймёт меня, не постарается успокоить?

— Я увидела их всех… всех, с кем ты был… не успела посчитать, но их было много, больше сорока.

— Больше, — скупо подтвердил Вон. Я посмотрела на него. Чего же ты ждёшь? Попроси прощения, объяснись! Моя душа принадлежит твоей, я отдалась тебе, потому что не было ничего страшнее, чем потерять тебя, а теперь выясняется, что ты мне и не принадлежал? Я хочу разувериться в этом, обмани меня как-нибудь ещё раз, если увиденное мною правда, мне такой правды не надо, она меня убивает, мне больно от неё.

— А потом я стала видеть всё, что происходило возле этого стола, — зачем-то принялась рассказывать я, чтобы как-то отвлечься от боли. Буря за стенами стала утихать. — Едва коснулась, и всё увидела… прежних постояльцев и отдыхающих.

— А будущее?

— Почему ты спал с Черин?

— Ты видела что-нибудь из будущего?

— Я видела тебя с Черин. — Я опустила лицо, потершись лбом о колени. — Две ночи назад. Ты говорил, что любишь меня, как же можно так любить, чтоб спать с другой? — Цокнув языком, Вон поднял свои боксеры, но увидев, что выпачкан в крови, не стал их надевать. Собрав свою одежду в охапку, перекинув через плечо рюкзак, он шагнул к выходу. По пути к нему как раз была ванная, чтобы зайти и отмыться, и одеться там же. Вон остановился на пороге.

— Любить так нельзя. Но я тебя и не люблю. Это была игра, в которую ты поверила. Ничего личного, Элия, это просто моя работа. Прощай, — мотнул он головой и вышел. Навсегда. Он не подошёл, не попросил прощения, не попытался успокоить меня, продолжить обман хотя бы ради того, чтобы я не сошла с ума этой ночью. Он не остался со мной ни на минуту, просто по-человечески, чтобы не так сильно убить меня. Он ушёл, и я поняла, что навсегда, поняла, что видения будущего, расплывчатые и неясные, которые я не стала ему озвучивать, надеясь до последнего, что они лживы — правда. Я была одна где-то на краю земли, мои волосы снова были белыми, а рядом, не очень близко, появился и сложил свои кольца Чжулун, наблюдая вместе со мной за бесконечной морской гладью.

Джиён вошёл в домик через открытую дверь. Её никто не запер. Тропинка, ведущая сюда, была забросана сломанными ветками, а через лужи приходилось перешагивать. Ну и ураган выдался этой ночью! Далеко не суеверный, Джиён вынужден был признать, что совпадение слишком очевидное. Бобби умчался, выполнив свой долг, а когда он его выполнял, творилось чёрти что. Показалось на какой-то момент, что Лишань вырвет из почвы этот необузданный ветер и стряхнёт с неё всех. А гроза? Такой грозы он не видел никогда в жизни. Она била ровно вокруг этого дома, но умудрилась не спалить ни одно дерево. Джиён вошёл внутрь и, не спеша проходя вглубь комнат, натыкался на бардак, перевёрнутые покрывала, вещи, отпинаные с пути девичьи сандалии, одна из которых перевернулась вверх подошвой.

Мужчина замер в проходе в спальню. На огромной кровати, под двуспальным одеялом, виднелась на белой подушке маленькая темная головка, безжизненно покоящаяся и недвижимая. Занавеси никто не разводил, чтобы впустить солнечный свет. А надо бы.

— Уже четвёртый час дня, ты в курсе? — обойдя кровать, Джиён увидел упавший столик и валяющуюся жабу. Подняв мебель, он взял в руку статуэтку, сулящую материальное благополучие, и расшторил окно. Обернувшись, он увидел всё ту же позу, всё то же состояние. Элия, накрывшись по самые уши, смотрела в одну точку, почти не моргая. Джиён присел на постель рядом. — Надо бы встать и поесть. — Ему не отвечали, да он и не сомневался, что так будет. Конечно, тонкий душевный склад юной девицы, ей надо оправиться и прийти в себя. Что ж, способности пробуждены были, пусть оклемается, вечных депрессий не бывает, от них либо излечиваются, либо вешаются. Повеситься провидице никто не даст, значит, у неё нет выбора — только исцелиться. — Что хочешь на завтрак? — Джиён ухмыльнулся, хлопнув себя по колену. — Впрочем, уже обед. — Найдя во второй руке всё ту же жабу, он поставил её на место. — Итак, Элия… Ты можешь продолжать пребывать в этом унынии, но услышать ты меня услышишь. Я обрисую тебе в общих чертах, что же произошло, и кто я такой…