AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— Это какая-то ошибка! Почему вы не хотите разобраться в этом? — Чонён в пылу уже нависала над столом, так что Намджуну хотелось встать, чтобы не чувствовать этого давления.

— Я пытался, но ваша сестра не попыталась оправдаться и помочь мне!

— Оправдываются виноватые! А она ничего не сделала, и плакала всю ночь, как с работы пришла, так упала на кровать и плачет, даже есть не хочет! Вы не представляете, какой она ранимый человек, она самое чуткое и доброе создание, какое вы могли бы встретить, но вместо того, чтобы поддержать её, вы выкинули её на улицу, и теперь она чувствует себя опозоренной преступницей, и всё из-за вас!

— Да прекратите на меня катить бочку! — не выдержал Намджун. — И вообще, вам сколько лет?

— Восемнадцать, — тише проворчала Чонён.

— Вот! И где уважение и почтение? Как ты со мной разговариваешь?!

— Вы оклеветали неповинную ни в чём девушку, как с вами ещё говорить? Вам должно быть стыдно! — гневно прорычала Чонён, тыкая пальцем в Намджуна и шумно дыша.

— Так, я тебя сейчас отсюда выставлю, — поднялся молодой человек, опершись кулаками о столешницу.

— Что, правда глаза режет? — сузила она глаза.

— Да какая правда? За ошибки нужно платить. Чжихё ошиблась и понесла справедливую кару, а я ведь мог бы потребовать с неё возмещения этих двадцати тысяч долларов, но не сделал этого. Потому что я добрый.

— Это вы-то? — Чонён взяла себя в руки и, немного утихомирившись, отступила на шаг. — Тогда извинитесь перед моей сестрой. Вы же добрый.

— Почему я должен перед ней извиняться?

— Потому что вы сделали ей больно. Она страдает. Её никто так не унижал. Вам не понять… Если бы на вас пытались повесить преступление, которого вы не совершали — вам бы было приятно?

— Но уж наверное я бы не лежал на кровати, рыдая, — огрызнулся Намджун, думая, как бы выпроводить девицу и перейти к делам. Так хорошо день начинался, и вот пожалуйста. — Слушай, Чонён, у меня полно забот и без этого, твоя сестра поплачет и успокоится, поймёт, что мир всё тот же, найдёт новую работу и заживёт дальше, а ты ступай, куда там тебе надо? В школу, университет? — Девушка подобрала губы, вытянув в нить и, увидев стул, выдвинула его и села. — Это ещё что такое? — грозно воззрился на неё Намджун.

— Я никуда не уйду, пока вы не согласитесь извиниться перед Чжихё. Я знаю свою сестру, мнение о ней, как о мошеннице, ваше и вашего отца, господина Кима, которому наша семья очень обязана, это мнение её сломает, она не сможет избавиться от этого. Чжихё будет думать, что все считают её лгуньей, ей всегда было важно, чтобы ей верили.

— Чонён, я вам не нянька, я бывший директор твоей сестры, я не хожу по домам и не работаю психологом.

— От одного раза вы бы не переломились.

— Я могу вызвать охрану, и тебя отсюда выгонят.

— Я могу порвать на себе одежду, и обвинить вас в попытке изнасилования, — не моргнув и глазом, по-мужски закинула ногу на ногу Чонён, закачав в воздухе потёртой кроссовкой. Намджун прищурился ещё уже, оценивая потенциал этой удивительно навязчивой, и в то же время излучающей какое-то огненное обаяние особы. Он наклонился сильнее вперёд, нависнув над столом. Его так просто не напугаешь.

— А если я сам порву на тебе одежду и изнасилую? — бравировал он, решив запугать Чонён в отместку. Она ухмыльнулась на бок, скрестив руки на груди.

— Начинайте, я погляжу, настолько ли вы хороши в этом деле. Или мне придётся вам помогать?

— Ах ты!.. — Намджун сдержал маты и процедил сквозь зубы: — Маленькая… дрянь!

— Не такая уж я и маленькая. — Девушка посмотрела за окно, её лицо окрасилось жёлтым ярким светом солнца. — Хотя обеспечивала нас Чжихё, за мужика у нас дома я. И я за своих сестёр могу и пасть порвать, господин Намджун. Вам бы лучше со мной договориться, я ведь не отстану.

— Я не собираюсь с тобой договариваться.

— А я не собираюсь отсюда уходить, пока честь и репутация моей Чжихё не будут восстановлены.

— Она сама вчера этим не могла заняться? Я предлагал ей.

— Я ещё раз повторяю — она не такой человек, она пугливая, она хрупкая. Вы её испугали и задавили.

— Да не давил я на неё! — не знал уже, как ещё оправдаться Намджун. Стоп, почему он всё-таки оправдывается? — Поезд ушёл, Чонён, она уволена, что теперь это даст?

— Неужели вы не понимаете, что иногда для людей важно что-то совсем другое? Собственная гордость, — постучала кулаком по груди девушка. — Она наверняка думает, что наши родители смотрят сверху на происходящее и осуждают её, что она запятнала их светлое имя. Чжихё чересчур мнительной бывает, но это всё от неуверенности.