AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— А Сынён?

— Она следит за талией и весом. Школьница наша слишком много занимается спортом, чтобы поправиться, а я… — Чжихё порозовела, опустив на себя взгляд и, будто стыдясь заметной груди, обтянутой белоснежной материей, ссутулилась. Из строгого пучка на голове выбилась прядь, упав сзади на шею. Намджун чуть не потянулся поправить её, но сдержался. — У меня нет силы воли, наверное.

— Зато есть красивая фигура.

— Да бросьте вы…

— Ты, — не устал напоминать мужчина.

— На мои бёдра налезают редкие джинсы.

— Зато юбки на них смотрятся охренительно, — ляпнул Намджун, и они уставились друг на друга через стол. Это был не только комплимент, это было признание в том, что он пялится туда безбожно, и не с самыми благими намерениями. — В смысле, шикарно, ну, эстетично, то есть… Я грубовато выразился.

— Я пойду, переоденусь… — словно напуганная, Чжихё поднялась, держа вверх поднятый указательный палец. Ей захотелось избавиться от юбки, потому что, оставаясь в ней, она подразумевала, что это нравится Намджуну, и если она будет вертеться в ней, то это воспримется как флирт или призыв к чему-то? Нет, срочно снять и надеть спортивные штаны!

— В единорога? — полюбопытствовал Намджун, облизав губы от крошек.

— Нет, во что-нибудь попроще, это же рабочее, ещё испачкаю, в чём завтра тогда пойду в центр?

— Оставь, — попросил молодой человек девушку, так и застрявшую на границе кухни и коридора. У синей юбки был тот самый тонкий разрез, и, помня о нём, спрятаном сейчас сзади, потому что Чжихё стояла передом, Намджун не мог не озадачиться тем, разорвётся юбка, если её начать задирать, или не разорвётся? Бухгалтерша послушно села назад. Они замолчали. Но надо было как-то разрядить обстановку: — Ты не подумай, что я озабоченный, и смотрел тебе куда-то, я просто всегда замечаю красивое вокруг. Как говорит один мой друг, если показывают — почему бы не посмотреть? Извини, я не имел в виду, что ты выпячиваешь, нет, ты очень хорошо и сдержано одеваешься… У тебя глаза ещё красивые, кстати, да, я это тоже заметил, так что, как видишь, я не только куда не следует смотрю.

Чжихё поалела до самых ушей, пока Намджун договаривал. Поняв, что усугубил, а не выправил, он опять притих. Они взяли по второму куску пиццы, но перед этим мужчина ослабил галстук и снял пиджак. Ему было душно, и виновато было возбуждение. Какого-то чёрта, озвучив похвалу формам Чжихё, Рэпмон вызвал у себя небольшую эрекцию, и теперь молился, чтобы скорее пришла Чонён или Сынён. Неизвестно кого из двоих, но кого-то спасать точно надо, либо его от соблазнов, либо Чжихё от домогательств, которые могут начаться. «Нет, не начнутся! Я сумею держать себя в руках. Подумаешь, больше недели не было секса, и что с того? А то, что в своём упадочном настроении, я даже не подрочил ни разу, а тут такая ситуация… Квансеым, помоги!».

— Вы… ты тоже красивый, Намджун, — вдруг выдала Чжихё, сойдя на неслышный шепот в конце признания. Мужчина, ушам не веря, застыл с недонесённой до рта едой. Он красивый? Это ответная вежливость, или он нравится Чжихё? Что это? Зачем она это сказала? Чтобы успокоить его и поддержать после поступка Соа? Или она думает, что он говорит комплименты тоже исходя из каких-то таких же чувств? — Я поставлю чайник, — сочинила себе занятие девушка, встав и повернувшись к нему спиной. Спиной! Намджун уставился на силуэт, подобный песочным часам, почему-то навязчиво захотев спросить, а не против ли будет Чжихё, если он её поцелует? Но прежде, чем он извлёк из себя хоть звук, ему вспомнилась Хёна, подруга Джинни, говорившая, что девушки не любят спрашивающих разрешения. Потом вспомнилась Соа, которая сообщила, что ей не хватило страсти. Он пытался быть вежливым, примерным, джентльменом, сдерживать свои дикие порывы, но никто за это не похвалил. Отряхнув руки над коробкой, Намджун поднялся и, подойдя к Чжихё, которая набрала воды в чайник и поставила его на огонь, стал ждать. Повернувшись, девушка вздрогнула от неожиданного приближения начальника, но не успела ничего спросить или возразить, как он схватил её в объятья, прижал к себе и поцеловал.

Намджуну чудилось, что он в этот момент потерял сознание. В голове зашумело, а потом всё померкло, и только вкус губ и мягкость кожи под его ладонями, которыми он гладил лицо Чжихё, подняв руки с талии. Всё настолько ушло в какую-то пропасть, что он потерял счет времени, знал только, что хотел этого до безумия, ждал этого поцелуя где-то в подсознании, с самого рождения, с самого зачатия, и тем поцелуй был сладостнее и нереальнее, что Чжихё ответила на него. А ещё на него откликнулась нижняя часть тела, и у Намджуна аж заныли ноги, как прилила кровь. Ему срочно хотелось раздеть Чжихё, овладеть ею, посадить на этот стол, сорвать одежду! Но когда он опустил ладонь на вожделенное бедро, едва не кончив от прикосновения к райскому плоду его грёз, девушка принялась вырываться, он ослабил хватку, и она выскользнула из его рук, отскочив к выходу. Хватая воздух, Рэпмон обернулся вслед за ней, открыл рот для объяснений, но Чжихё снова шмыгнула куда-то, как робкая лань при звуке выстрела.