Михаил пожал плечами. - С бульоном.
- Ха! С бульоном. Это же примитив! А с исполнительным листом, не хочешь? С чем?
- удивленно подняв брови, переспросил Заботин.
Петух - многоженец, а раз так, то должен платить алименты по исполнительному листу. Элементарно. - Ну, это мне не по зубам, - вяло улыбнулся Заботин.
- По-видимому, Заботин, вас перехвалили, - продолжал, между тем, Карев. -Вы решили, что вам все дозволено. И вот результат: тема заброшена на шкаф и там пылится, государственный план не выполнен, вы начинаете заниматься вопросами, которые не имеют даже отдаленного отношения к деятельности института…
- Но имеют существенное значение для народного хозяйства, - негромко бросил с места Алехин.
- Не знаю, уважаемый Павел Иванович, не слышал, не видел, не осязал, так сказать. Но если даже так, то и это не может оправдать Заботина. Профиль не тот, надо работать по специальности, а если мы хотим совершать качественные сдвиги в других
отраслях, то наше место там, а не здесь.
С высоты своего роста Карев обвел глазами присутствующих и остановил взор на Заботине.
- Скажите, Михаил Сергеевич, вы не знаете, как называлась глава десятая «Положение о наказаниях Российской империи»? Заботин покраснел и опустил голову.
- При чем здесь «Положение?» - вскипел Алехин.
Директор постучал карандашом по стакану.
- А при том, что название эта глава носила весьма оригинальное. - Карев сделал паузу и четко продекламировал: - «О медленности, нерадении и несоблюдении установленного порядка в правлении должности». Он сел, довольный собой.
Слово взяла Сытина.
- Мне кажется, на глазах у нас происходит подмена понятий. Я работала некоторое время с Заботиным в одной лаборатории.
- Вот именно, - бросил Карев.
Варвара Петровна не обратила на этот выпад никакого внимания и продолжала:
- Михаила Сергеевича мы знаем как трудягу, он работает в высоком значении этого слова, товарищи члены совета. И не его вина, а беда, если направление его деятельности не во всем и не всегда совпадает с нашим. Конечно, он запорол тему, и мы оказались не без его помощи в затруднительном положении. Но я уверена, Заботин еще может спасти работу…
- Срок кончился, - сказал Усманов, - Я не имею права его продлевать. Может такое право имеете вы, Варвара Петровна?
Карев улыбнулся.
- Можно выкроить, Саид Усманович, пару недель. Пока остальные отчеты оформляют, отправим его последним. Я думаю, и Павел Иванович не останется в стороне. Можно спасти тему. Заботин будет работать по восемнадцать часов в сутки. У меня все.
- Есть еще желающие высказаться? - Усманов встал, подождал немного. -Думаю, товарищи, все ясно. Здесь не спасательная станция, а НИИ, и темы надо выполнять качественно, в срок, чтобы высоко держать марку нашего института. Заботин великолепный экспериментатор, и очень жаль сегодня констатировать провал темы. Вещи надо называть своими именами. Вместе с тем, Михаил Сергеевич молод, работает у нас всего второй год. И вместо того, Павел Иванович, чтобы пытаться защищать его здесь с помощью реплик, лучше бы вы ему своевременно помогли, как старший товарищ.
- Правильно, - сказал Карев.
- А вы, Павел Афанасьевич, - повернулся к нему Саид Усманович, - на полугодовом собрании уверяли нас, что по теме Заботина все идет по плану. Эта искаженная информация - результат и вашей работы. Что касается Заботина… вопрос о нем решим в рабочем порядке…
Разве об этом можно рассказать маме? Ни в коем случае! Жаль, что так получилось. В институте ему было хорошо, он полюбил и Варвару Петровну, и Алехина… Теперь с ними надо расстаться… Заботин посмотрел на часы, по его расчетам, операция уже длилась полтора часа.
Всю ночь Лариса Константиновна Карева не сомкнула глаз. Нервное потрясение, видимо, было так велико, что не помогло и снотворное. Скорей бы утро! Тогда она пойдет к мужу в институт и расставит все точки над «и».
Впервые за восемнадцать лет супружеской жизни Лариса Константиновна не приготовила мужу завтрак. Предпринятая Павлом Афанасьевичем очередная попытка выяснить отношения и объясниться оказалась безуспешной. Жена оставалась непреклонной.
Дождавшись ухода мужа, Лариса Константиновна позвонила к себе на работу и предупредила, что задержится, сославшись на необходимость пойти с сыном к врачу.
После долгих ночных раздумий Лариса Константиновна твердо решила: с мужем она больше жить не будет, уедет с Диком к маме, но предварительно она непременно должна поговорить с Сытиной, по край ней мере, посмотреть ей в глаза. Хотя с Варварой Петровной она лично знакома не была, но практически знала о ней заочно все, впрочем, как и о других сослуживцах Карева. Павел Афанасьевич подробно рассказывал с присущим ему юмором о многих сотрудниках, о разных историях, происшедших с ними.
Читать дальше