Вильям Вальдман - Точка отсчета

- Но у нас сейчас весьма стесненные обстоятельства, мать говорит - восемь рублей осталось до получки, а еще два дня, сам понимаешь. - Павел Афанасьевич развел руками. «Мне это кажется, или действительно в его интонации есть подтекст? Этот испытующий взгляд. Он знает? Но откуда?» - Придется повременить с покупкой, Дик.

- Ты же много зарабатываешь, откуда такая жадность? - поинтересовался сын.

- Это не жадность,- вспылил Карев-старший. - Ты прекрасно знаешь: мне для тебя ничего не жалко.

- Слова! Слова! - вздохнул Дик. - Не подкрепленные поступками, они теряют свою первозданную ценность. Ты помнишь, как в той песне: «Все отдал - богаче стал, что сберег, то потерял», короче, рука дающего не оскудеет.

- Перестань паясничать, - поморщился отец. Внезапно его поразила мысль - Дик издевается над ним, он что-то знает. Не может быть. А вдруг? И, перестраиваясь на ходу, сказал: - Да пойми ты, деньги - слишком могущественное оружие, чтобы разбрасываться ими на всякую ерунду. Деньги могут практически все.

Пап, а тебе не приходила в голову элементарная мысль? Какая? - насторожился отец. Того, кто думает, что деньги могут сделать все, можно заподозрить в том, что он сделает все за деньги. - Я вижу, - вздохнул Павел Афанасьевич, - как много еще надо вдолбить в твою голову правил поведения, принципов подхода к сложным явлениям, чтобы ты стал похож… - На кого? - перебил Дик. - Похож на кого? Что за манера облачаться в тогу проповедника и поучать, поучать, неужели ты, неглупый человек, не чувствуешь фальши в бесконечных нравоучениях? Ведь это бессмысленно. Для достижения целей, которые вы, взрослые, ставите перед собои, когда пытаетесь нас воспитывать, перевоспитывать, исправлять, - нужны другие ориентиры.

- Какие же, если не секрет? Личный пример. Армеиский принцип: «Делай, как я!» «Лара права, - подумал Карев, - мальчишка совсем отбился от рук. Надо им заняться всерьез. Если еще не поздно». Этого момента Варвара Петровна ждала, знала: период творческого застоя неожиданно сменится подъемом и, наконец, она закончит работу. Больше месяца не писалось ей: события последних дней выбили из колеи. Но заканчивается год, предстоит отчет на ученом совете институт, и ей, руководителю лаборатории, надо явить пример. Все эти последние дни она старалась пересилить себя, садилась за работу, но мысли неизменно уводили ее в сторону. Собственно, глава почти готова, нужно было лишь небольшое усилие, однако ничего не получалось. Держа в руках ручку и глядя на лежащие перед неи записи лабораторных. работ, Варвара Петровна почему-то начинала думать о своей не сложившееся жизни. Но сегодня все выглядело иначе. Она почувствовала это внезапно и обрадовалась. Ей хотелось писать, и мысли просились на бумагу - четкие, ясные. Сев за стол, Сытина уже не могла оторваться и все писала, писала, не замечая времени. Наконец она поставила последнюю точку.

По давно сложившееся привычке не стала перечитывать написанное, читать она будет завтра утром, сейчас же с удовольствием аккуратно сложила исписанные листы. Сытина оделась, закрыла кабинет и спустилась вниз. Институт был пуст, лишь вахтер сидел на своем обычном месте. Когда она вешала ключ от кабинета, поймала на себе подозрительный взгляд, который вахтер бросил на нее из-под густо разросшихся бровей. «Пожалуй, самое тяжкое последствие преступления, - подумала Варвара Петровна, -порождаемая им подозрительность. Это ужасно! Знает же этот старик меня, но случившееся в институте заставляет его проявить и ко мне недоверчивость: отчего, дескать, она так долго задержалась, когда рабочий день кончился? Интересно, учитывается ли это при определении наказания? Ведь недоверие пострашнее всяких убытков».

Улица встретила Сытину пронизывающим ветром, маленькие редкие снежинки больно кололи лицо. Она ускорила шаг и направилась к трамваиной остановке. Ей повезло, ждать не пришлось: подошел ее трамваи, и почти пустой. Варвара Петровна села у окна, задумалась. Вот и ее остановка, а рядом дом.

Она вошла в подъезд, поднялась по лестнице, но вдруг вспомнила, что не взяла газеты. Спустилась, открыла почтовый ящик и обомлела - среди газет лежало извещение на ее имя с почтовым переводом на сумму шестьсот рублей.

«Конечно же, это он, - лихорадочно бежали мысли у Сытиной. Она перевернула извещение, пытаясь установить, кем отправлен перевод, но, кроме ее адреса, на нем ничего не было. - Скорей на почту, там скажут, кто отправитель… Но все равно я знаю, что это Павел. Глупый… Он пошел на такой шаг из-за писем, а деньги вернул… А может не он?…»