Геннадий Сорокин - Смерть со школьной скамьи

— Ира! — позвал я. — У меня ничего не получается. Нужной фамилии нет.

— Ты же говорил, что знаешь, какое дело искать? — Она вернулась, переобутая в домашние тапочки вместо форменных туфель. Вечер! Можно расслабиться.

— Там такое дело, Ира… — Я вкратце описал известные мне сведения, произошедшие в квартире Журбиных много лет назад.

— Ничего себе! — удивилась она. — А Вовке зачем лапшу на уши вешал?

— Думал, что найду дело по фамилии самоубийцы, а у вас в 1971 году не учет был, а бардак!

— Сам ты бардак. — Она взяла у меня журнал, посмотрела на сделанные мной закладки.

— Давай все четыре дела поднимем, — предложил я без особой надежды.

— Пошли, — сказала она, — но учти, я наверх не полезу.

Архивные уголовные дела хранились на стеллажах в подвале. Для того чтобы достать первое нужное нам дело, пришлось подставлять стремянку.

— Лезь! — приказала она. — А я стремянку подержу.

Я забрался на самую верхнюю ступеньку, но до нужного дела дотянуться не смог.

— Лестница короткая, — сказал я. — Другой нет?

— Господи, что за мужики пошли — одни маломерки! Слазь! Сама достану.

Она поднялась ступеньки на три, посмотрела на меня с высоты птичьего полета.

— Отвернись и не смотри!

Я фыркнул, как кот, которому подсунули прокисшую сметану, и повернулся к соседнему стеллажу. Но нога, обтянутая капроном, гладкая и сильная нога была у моего уха. Нога притягивала меня. От близости этой ноги в голове стали роиться дурацкие мысли.

«Сейчас я повернусь и прикоснусь к ее ноге губами. Она разомлеет, скажет: «Андрюша, какой же ты шалунишка!» А я зубами за голень — цап! Вот визгу-то будет! Хотя нет. Она визжать не станет. Она убьет меня уголовным делом по голове».

Спускаясь, Ирина оперлась на мое плечо. Никакой нужды такой дылде опираться на меня не было. Это проба пера. Пробуй, Ира, пробуй! Я от твоей ноги вредных флюидов уже нахватался, так что ко всему готов.

Я открыл уголовное дело. Промах!

— Это не то дело, — сказал я. — Давай искать следующее!

Нужное мне уголовное дело было третьим по счету.

Мы вернулись в комнату отдыха. Ирина ушла в операторский зал, а я сел изучать трофей. Перевернув пару первых листов, я понял, что в деле нет первоначальных следственных действий.

— Ира! — позвал я.

— Что ты орешь на все управление! Дело не то подняли?

— Ира, в этом деле вырваны все первые листы. Здесь нет осмотра места происшествия, а в описи он есть. Здесь нет экспертизы трупа Журбина, нет экспертизы трупа собаки, а ее в морге вскрывали, как человека.

— Ну и что, что нет. Что такого-то?

— Как что такого? — поразился я. — У вас это что, в порядке вещей: прийти и вырвать листы из уголовного дела?

— Могу тебе со всей ответственностью заявить, что у нас никто ничего из дела не вырывал просто потому, что в помещении ИЦ дела не изучают. Это ты, пользуясь моей душевной добротой, сюда проник, а все остальные получают дела в окошечке и с собой уносят. И потом, этому делу двенадцать лет. За это время кто угодно мог его запросить для изучения и вырвать все, что надо.

— А никак нельзя установить, кто его запрашивал из архива?

— Уголовные дела выдаются по рапортам, а рапорта, сам понимаешь, долго не хранятся. Да ты только представь, какой срок прошел с тех пор, как дело поступило в архив! У нас за двенадцать лет два начальника УВД сменилось, а ты какие-то рапорта хочешь найти.

— Ладно, буду читать то, что осталось.

— Если не секрет, а ты долго собрался здесь сидеть?

— Пока не выгонишь.

Она, вытянув губы трубочкой, откровенно рассмотрела меня и вышла в зал.

Я изучал уголовное дело по факту убийства гражданина Любимова и самоубийства полковника милиции Журбина вдоль и поперек. Я выписал из него анкетные данные всех основных действующих лиц, живых и мертвых. Я вырвал из дела допросы Журбиной, Николаенко и постановление о прекращении дела.

Пока я возился с делом, Ира работала: отвечала на звонки, двум посетителям заполнила требования. Оба посетителя били себя в грудь: «Девушка, нам завтра человека на санкцию представлять, пожалуйста, пробейте его по судимости!» За хлопоты в неурочное время Ирина заработала две шоколадки «Аленка».

— Андрей, — зашла она ко мне, — у вас что, обнищание народных масс наступило? Раньше шоколадки большие приносили, а теперь посмотри, на один зубок укусить не хватит!

— Какие смогли шоколадки достать, такие и принесли. Не коньяк же нести за требование.

Время пролетело незаметно. За окном наступила ночь. Позвонил Маленький Мук и потребовал меня к себе. Я с сожалением вернул дело и пошел наверх. На прощание я поцеловал Ире руку.