Галина Романова - Вкус запретного плода

— Вы заставляете Наталью Павловну оформить на вас генеральную доверенность. Убиваете ее. Спешите избавиться от ее бизнеса. Какие дальнейшие действия собирались предпринять, гражданин Слепцов? За границу улететь вместе с деньгами, вырученными от продажи салона? А? Отвечайте! Не удивлюсь, если на ваше имя уже заказан авиабилет. Капитан, надо бы проверить.

— Проверим непременно, — отозвался Игнатов без особого энтузиазма.

— Вы зачем пришли-то к нам, гражданин Слепцов? Чистосердечное писать? Так пишите. Не морочьте нам тут голову.

Майор остановился возле него, поигрывая в руке очками, которые стянул с носа, и посмотрел на Гошу так, будто его все происходящее забавляло.

И версия, которую он выдвинул. Он ее им буквально на блюдечке преподнес! А оказывается, у них своя версия имеется. Сложилась тут же.

И страх, от которого потел и ежился Гоша, будто веселил майора. Видимо, тот считал, что так и должно быть. Потому что Гоша для них кто? Правильно, преступник. А преступнику свойственно испытывать страх перед разоблачением.

Не такой встречи он ждал. Не такой.

— Капитан, дай бумагу подозреваемому. Пусть все изложит.

— Подозреваемому?! — ахнул Гоша и попытался встать со стула. — Да вы что?! Я же сам к вам пришел! За помощью!

— Так бывает, гражданин Слепцов. — Тяжелая рука майора пригвоздила его к стулу, не дав подняться. — Когда тип вроде вас измучен угрызениями совести. Когда он почти мечтает быть пойманным. Он идет и сдается. Иногда он просто рассказывает всю правду. Иногда так же вот, как и вы, виляет. Пишите чистосердечное, Слепцов. Пишите. И поверьте, это лучшее, что вы можете для себя сделать в данной ситуации.

— Мама, а где папа?

Ирина вымученно улыбнулась, услыхав вопрос дочери. Она третий день его задавала, а у Ирины не было ответа. Что она могла ей сказать?

«Твой папа в тюрьме, дочка. Точнее, в следственном изоляторе. Его закрыли по подозрению в убийстве твоей бабушки, у которой он пытался отжать бизнес. И по подозрению в убийстве уволенной сотрудницы салона — Светланы. Она просто взбесила его. Просто не захотела сделать то, что он просил. И он цинично ее убил».

Хотя слово «цинично» Ирина убрала бы из выступления, которое она мысленно проговаривала, но которое ни за что не повторила бы вслух. Для дочери!

Потому что убийство само по себе было ужасным, противоестественным, непозволительным действом для человека. Убить себе подобного! Это надо обладать хладнокровием. Полыхать невероятной по силе ненавистью. При чем тут цинизм?

Она этого не понимала. Хотя майор, вызвавший ее для разговора, применил именно это слово, когда обрисовывал ей ситуацию.

— Этого не может быть! — воскликнула она. — Это бред! Гоша не мог! Он не способен!

Майор в ответ лишь вздохнул. А взгляд его красноречиво свидетельствовал, что подобные утверждения они слышат здесь регулярно. Никто не верит, что их близкий родной человек способен на такое.

И тем не менее! Она принялась протестовать, называя Гошу слабым, ленивым, неинициативным.

— Он кошки не обидит, понимаете? Он не мог…

— Вы хотите сказать, что он настолько любил вашу мать, что не мог бы ее убить?

— Нет, не любил, конечно, — нехотя призналась Ирина. — Но убить не мог.

— Даже из-за денег?

— Тем более из-за денег.

— Но дела-то на его фирме, я слышал, совсем неважные. — Майор подпер кулаком щеку, посматривая то на Иру, то на двух других своих сотрудников, склонившихся над бумагами.

— Все там нормально. Я заняла кресло Гоши, и ситуация медленно, но выправляется. Говорю же вам, он ленивый.

— Вот именно, уважаемая гражданка Слепцова. Вот именно! Зачем тратить свои силы на дело, которое трещит по швам? Куда проще занять ту нишу, где комфортнее. Он попробовал руководить салоном. Ему понравилось. И тут вдруг, как снег на голову, теща возвращается. Жива и невредима. Это удар!

— Это радость, — поправила его Ирина.

— Для вас — да. Для вашего мужа — нет. — Майор полистал бумаги, ткнул в них пальцем. — Нам доподлинно известно, что ваша мать была жива и невредима на тот момент, когда подписывала генеральную доверенность на имя вашего супруга. Это подтвердил нотариус, который оформлял документ.

— Я знаю. Я говорила с ним, — призналась Ирина. И тут же встрепенулась. — Но она была одна. Гоши не было с ней.

— Видимо, ждал ее в машине.

— А зачем она тогда?.. — Она попыталась улыбнуться, хотя губы сильно дрожали, и ничего не вышло. — Зачем она тогда это сделала, если он не держал над ней пистолет? Она могла бы просто выйти через другой вход. Могла бы позвонить мне. В полицию, в конце концов.