Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

В отделении милиции после получаса бряканий в обморок и валяния девочкой дурака, Шварц участливо спросил у нее:

– Зачем же ты убила дедушку?

И девочка искренне ответила:

– Это не я, это Сашик.

Строго лимитированный период задержания малолетки и возможности профессорских связей неистовой мамаши требовали спринтерского темпа. В распоряжении Шварца оставалось только полтора часа для поиска второго подозреваемого, обнаружения вещдоков и связанной с этим бумажной волокиты. И понятно, что по закону подлости, который универсален для всех социальных групп, включая работников правопорядка, райотдел выглядел, как после взрыва нейтронной бомбы. Ни одного сотрудника за пустующими письменными столами! Дядя Вова был на совещании в городском управлении, а оперативники разъехались по заданиям. Мобильники не охваченных разнарядками ребят были вне досягаемости. Такой уж выдался суматошный день и такая нехилая связь регулярно портила нервы обладателям мобильников Армении с ее телефонным оператором-монополистом в тот исторический период!

16 декабря 2004 г.

«Что делать?» – это вопрос не только рефлексирующих интеллектуалов прошлых веков. Такая задачка регулярно встает перед всеми народами мира вне зависимости от образовательного ценза. И особенно часто – перед ментами Армении с их скромным кадровым и финансовым ресурсом и необъятными амбициями в области искоренения настоящей преступности. Но Шварц уже знал, что ему надо делать, и позвонил в соседний корпус, где в почетном кресле прокурора Центрального района восседал его однокурсник и сосед по улице Гор Голкарян.

– Привет, Гор! Ты чем занят? – спросил Шварц.

– Да вот, домой на перерыв собираюсь, Армен джан. Жену побаловать присутствием обещал. Поедешь со мной? – радушно предложил Голкарян.

– Давай, – соврал Шварц. – Только сперва на моей машине в одно место заедем, ладно?

– Ладно. Так я спускаюсь?

– Ага, – обрадовался Шварц и взялся за локоны Сирушик.

Вот в таком странном составе – Шварц за рулем своего жигулёнка, и на заднем сиденье прокурор с крепко схваченными прядями малолет ки в руках – они и направились к дому гаденыша Сашика.

Когда подъехали к искомой хрущевке в окраинном Норкском массиве, Голкарян остался в машине сторожить склонную к обморокам девицу. А Шварц ринулся по ступенькам вверх. Позвонив дважды в дверь гаденыша, он услышал осторожное «кто там?» и наобум ответил: «Отец Армена», рассчитывая, что хоть один его тезка среди друзей мальчишки найдется. Так оно и было. Сашик через цепочку приоткрыл дверь, Шварц бухнул в нее ногой, цепочка соскочила вместе с монтажными шурупами, а дверь припечатала гаденыша, как кузнечный пресс, к стене коридора. Ворвавшись в комнату, Шварц увидел разложенные на журнальном столике и готовые к пересчету доллары и рашэн мани запасливого деда.

Конечно, если бы прокурор не кликнул по мобильнику своего родственника-полицейского из ближайшего участка, не оставил на его попечение локоны чувствительной девицы, а сам не взбежал в нехороших предчувствиях в квартиру Сашика, был бы Шварцу форменный каюк теперь уже от мамаши подозреваемого. Но все окончилось благополучно. Точнее – почти закончилось, так как нужно было еще найти и приобщить к делу вещдок в виде ножа, выброшенного семнадцатилетним преступником.

Схватив в охапку гаденыша и присовокупив к компании на заднем сиденье еще и дополнительного постового, Шварц с прокурором уселись на передних сиденьях жигулёнка и погнали машину к «Поплавку».

Нельзя сказать, что все ереванские преступления происходят в этом кафе. Но если уж происходят, то обязательно имеют к «Поплавку» хоть какое-то отношение. Или невинная ссора, переросшая в дальнейшем в убийство, затевалась именно здесь. Или детали преступной сделки оговаривались в «Поплавке» за порцией размороженного суши. Или кого-то убили, скажем, в Питере, и уж тогда он – обязательный завсегдатай или даже совладелец этого популярного заведения с хорошей джазовой музыкой и безобразной кухней.

Именно в мусорную урну возле «Поплавка», всего в двух сотнях метров от профессорской квартиры, спустил свой окровавленный нож гадёныш Сашик, в чем и признался, зажатый на заднем сиденье машины между постовым, Сирушик и полицейским родственником прокурора. Вопрос перед Шварцем и Голкаряном стоял технически простой, но морально трудновыполнимый: оба были жителями соседних домов, и быть застигнутыми проходящими мимо соседями или знакомыми в момент перелопачивания мусора, оплоту общественного порядка не улыбалось. Тогда Шварц изо всех сил пнул чугунную урну ногой, урна опрокинулась, и из нее среди прочего хлама звякнул об асфальт криминальный нож.