Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

Шварц заволновался:

– То есть такой удар можно нанести только по лежачему? И есть признаки того, что Лусиняна убили лежачим, а потом уже перенесли под арку на Баграмяна? Но нет, траектории крови из носа и ушей и пятна на одежде и асфальте свидетельствуют об обратном…

– Убить можно и стоячего со спины.

– То есть убийца мог незаметно прокрасться и нанести точный удар?

– Не просто точный, но и сильный. Не так уж хрупок наш Атлас, – тут патологоанатом похлопал себя по верхнему позвонку шеи, – чтобы череп слетал с него при первом щелчке. Ага. Но при одном условии. Убийца должен был быть намного выше своей жертвы. А если учесть, что в Лусиняне было сто семьдесят шесть сантиметров, то получается – под два метра.

– Ищем дылду? – спросил Шварц и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

– Ну да, – улыбнулся одними глазами Генрих Альбертович, надкусывая печенье.

– Алкоголя в крови у него случайно не было?

– спохватился Шварц.

– Трезв был бедняга, как стеклышко, – посочувствовал покойнику опытный патологоанатом.

Лето 2003 г.

– А вот и неправда, а вот и нет! Это ты сам привел эту собачку с ее вонючими какашками! А я всегда хотел настоящий двухколесный велосипед! С блестящими спицами! Не пластмассовый, как у деревенщин, а с блестящими спицами! А вот и нет! – кричал Поскребыш и топал ногами, и эти крики ознаменовали последнюю совместную прогулку Софи с ее хозяевами.

Вначале она решила, что запертая перед носом дверь – недоразумение, вызванное забывчивостью Старика. И долго напоминала о себе повизгиванием и поскрёбыванием двери. Но потом появились Толстые Ноги и грозно прогнали ее прочь. А когда Софи все же вернулась, Толстые Ноги облили ее водой. Софи много раз настырно, но опасливо возвращалась к двери в расчете на то, что Старик хватится ее и накажет Толстые Ноги за бесчувственный поступок. Но Старик не появлялся, а когда все же возник из-за двери, то надел на нее ошейник без поводка, сгреб, поднес к лицу, потерся носом о нос, и Софи весело и благодарно скульнула в предчувствии раскаяния забывчивых хозяев и счастливого поворота в своей судьбе.

И поворот действительно случился. Они долго ехали со Стариком по городу, много раз останавливались и сворачивали, и голова у Софи слегка кружилась от бесчисленных зигзагов, обилия впечатлений и запаха бензина. Потом они ехали по длинной и ровной дороге, и сидящая на переднем сиденье Софи часто щурилась от теплого ветра из окна. Старик наконец остановился, погладил выпуклый лобик Софи, потерся своим странно промокшим соленым носом о ее прохладный носик и выпустил на обочину.

Софи сделала пару шагов и присела: все-таки это была ее первая поездка в автомобиле, и ее здорово мутило. Но тут прямо на ее нос села нахальная бабочка, и Софи смахнула ее лапкой, склонив голову, и увидела стайку точно таких же, беленьких, рассевшихся поодаль прямо на траве. Рядом по дну каменного желоба бежал совсем прозрачный ручеёк, а на его отвесной стене сидела ящерица, терпеливо притворявшаяся прожилкой в камне. Вода в ручейке была холодная, как в городе, но гораздо вкусней. И ее сейчас дегустировала никогда не встречавшаяся в парке задорная птичка с пёстрым хохолком. Птичка демонстрировала безмятежность, но зоркие бусинки глаз держали Софи в кадре, а головка под хохолком прикидывала, ждать от этой четырехлапой глупостей или не ждать. Итоги расчётов были не в пользу Софи, и птичка предусмотрительно вспорхнула.

Здесь, конечно, было намного интересней, чем в парке, и главное, не было постоянно натянутого поводка, который мешал самостоятельному выбору маршрута. Пахло маленьким и вкусненьким зверьком, и Софи впервые в своей молодой жизни взяла след и пошла на добычу. Зверек тот еще был игрун: он то терпеливо ждал ее, застыв столбиком, то в последний момент, когда она уже была готова схватить его, исчезал под землей, и Софи ошалело склоняла набок голову и рассерженно чихала.

Охота была интересной, но безрезультатной, а когда уставшая Софи вернулась на прежнее место, Старика с машиной на месте не оказалось. Вместо них на обочине лежал прозрачный пакет с перевязанными бечевкой длинными и округлыми, как пальцы Старика, кусочками мяса, а вокруг него суетились вредные мурашки. Когда Поскребыш капризничал, он назло Толстым Ногам иногда бросал со стола такие кусочки для Софи, и она, обжигаясь, заглатывала их, чтобы Толстые Ноги случайно не отняли. Софи надорвала зубками пакет, как когда-то это делала ее мама, и в нос ей ударил вкусный запах мясных пальчиков. Эти были даже вкуснее, так как были холодными и вообще невареными. Но куда же делся Старик?