Павел Астахов: Сеть

Но об этом можно было только мечтать – его сменщик придет лишь через три с половиной часа…

Искоса взглянув на спящего, полицейский нахмурился. Что-то в позе лежащего показалось ему неестественным. Уж не умер ли он?!

Сержант подошел и склонился над мужчиной, как вдруг тот внезапно открыл глаза, оскалившись в злой улыбке.

Полицейский вздрогнул от неожиданности.

«Вот же гад. Почти что напугал», – мелькнула у него мысль.

– Я хочу пить, – прошептал задержанный.

Полицейский молча поднялся, налил из-под крана воды в пластиковый стаканчик и, вернувшись к койке, протянул его седому.

– Что, стеклянные стаканы тут не положены? – спросил прикованный, подмигнув сержанту. – Боитесь?

Он быстро осушил стакан и бросил его на пол.

Так же молча, с непроницаемым лицом полицейский поднял его и выбросил в корзину под раковиной.

– У тебя есть дети, сержант? – осведомился седой. Цокнул языком. – Я вижу кольцо на твоем безымянном пальце. Значит, по крайне мере, ты женат. Как бы то ни было, следи за своими детьми, парень. Особенно за тем, какие сайты в Интернете они посещают. Слышишь меня? Ведь там, в Сети, целый мир. В котором свои правила и законы. И эти правила не всегда соответствуют тем нормам, которых вы все придерживаетесь в реальной жизни…

Затрещала рация, притороченная к ремню сержанта, и он, сняв ее, негромко произнес:

– Четвертый на связи.

Сквозь шорох и помехи пробился чей-то мужской голос:

– Четвертый, Пятый на связи. К объекту посетитель. Адвокат Павлов, встреча согласована. Оставь их минут на десять.

– Понял.

– Отбой.

Когда рация затихла, сержант перевел взор на входную дверь.

«Неужели тот самый Павлов? Или просто совпадение в фамилии? – с удивлением подумал он. – А если тот самый, то зачем ему защищать эту шваль?!»

Спустя минуту в палату постучали, и сержант, соблюдая меры предосторожности, открыл дверь.

Поздоровавшись, Павлов показал свое удостоверение, и сержант вышел в коридор.

Артем сел на стул, подвинув его ближе к койке.

– Привет, адвокат, – хихикнул Пастор, тут же закашлявшись. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Как вы себя чувствуете, Соболев? Так понимаю, что разговаривать вы в состоянии, да?

– С тобой, да, Павлов. Остальные мне неинтересны. Тупые и скучные, как овцы. Только «бе» да «ме»…

– Зачем вы хотели покончить с собой? – задал вопрос адвокат. – Мне просто интересно.

– Пусть это останется моей маленькой тайной. Если хочешь, я вовсе не считаю самоубийство грехом. Даже Сократ, выпивший яд, считал, что суицид может быть допустимым, если необходимость его определена богами.

– И все же? – настаивал Артем. – Это протест? Осознание своей вины? Или действовали по принципу: «Назло маме отморожу уши»?

– Не трогай мою мать, – прошелестел Пастор. – Я перегрызу глотку за нее. Даже в таком состоянии!

– Вы же не трус, судя по всему, – спокойно продолжал Артем, будто не слыша реплики задержанного. – Вы всегда действовали четко, размеренно и скрупулезно, как хорошо отлаженный механизм. В чем же произошел сбой? Или я ошибся, и вы трус? Хотели избежать заслуженного наказания?

– Ты ничего не понимаешь, адвокат, – сказал Пастор. Его кожа покрылась желтизной, черты и без того худого лица заострились. Было видно, что каждое слово причиняет ему острую боль. – Смерть – освобождение. В нашей жизни только смерть имеет значение. Все остальное – слякоть.

– Вы убивали детей, – отчеканил Павлов, глядя Соболеву прямо в глаза. – Наслаждались этим. Глумились над чувствами обычных людей, детей. Как на ипподроме, делали ставки, кто из них быстрее покончит с собой, или, как вы там говорите, «выпилится», изощрялись в выборе способа самоубийства! А потом делились впечатлениями, обсуждали ролики и фотографии их смерти! Сложно даже представить, что должно происходить в голове существа, которое могло запустить этот конвейер смерти!

– Взываешь к моей совести, Павлов? – прищурился Пастор. – Зря тратишь время. Но на твой гневный выпад я все же отвечу. Пусть это будет банальностью, но я просто чистил этот мир. Можно сказать, делал его сильнее, совершеннее. Как в древней Спарте. Это просто естественный отбор, адвокат. Закон джунглей никто не отменял, выживает сильнейший. Как ты считаешь, кем станет истеричный эгоист, слюнтяй, который при первой же незначительной неудаче готов вскрыть вены? Сигануть с высотки? Таким не место в обществе. А представь на секунду, что он остался бы жить, а спустя несколько лет превратился в какого-нибудь Чикатило или Брейвика? Я останавливаю на корню процесс саморазрушения общества, вот и все! Я убираю грязь и мусор, из которого никогда не выйдет ничего путного!