Роман Грачев - Жесть. Читать до конца

Кравец. По каким признакам вы это определили?

Лис. Это видели все. В машину не садилась, цветы передаривала вахтершам и поварам в столовой, а один раз просто сунула в урну. Я сам видел, курил рядом на крыльце. Собственно, после этого букета мы с ней и разговорились. Я набрался смелости и подошел к ней. Она чуть не плакала. Я подал платок, потом мы отошли, вместе закурили, прогулялись по спортплощадке, потом через центр прошли к набережной у дворца спорта. В общем, проговорили часа два. Так все и завязалось. Подробности, думаю, раскрывать не стоит, вы наверняка знаете, как это бывает…

Кравец. Ну… как вам сказать…

Лис. Не кокетничайте, Женя. Сомневаюсь, что вы одиноки.

…

Лис. Теперь, кажется, я веду себя бестактно.

Кравец. Не преувеличивайте… Раз уж я настояла на вашей откровенности, отплачу той же монетой. Я не замужем, живу с матерью, отец оставил нас, когда я училась в школе. Мои последние серьезные отношения закончились полтора года назад изменой возлюбленного. С тех пор… как-то… вот.

Лис. Я понял.

Кравец. Ладно, черт с ним. Что было дальше?

Лис. Дальше я ее просто открывал для себя. На самом деле мы просто дружили последующие годы — созванивались, переписывались, иногда вместе обедали. Не более того. Она оказалась совсем другой, нежели в коллективе или в своих видеороликах и текстах. На экране — озорная хищница, которая за две-три минуты может и рассмешить, и заставить задуматься, и выжать слезу. О чем бы она ни рассказывала — об украденных из студенческой столовой котлетах, о сносе старинных особняков в центре или о пенсионерах, которые собирают на заднем дворе супермаркета просроченные продукты, — она всегда искрила. Остаться равнодушным было невозможно. Но, наверно, вы и сами видели.

Кравец. Я… Признаться, я довольно ревнивая в профессиональном плане, видела два-три сюжета. Больше не смогла.

Лис. Не вы одна. Жаба — страшное животное. Но вот в чем петрушка: за кадром или вне стен университета она будто затихала, и в эти минуты хотелось ее обнять и погладить по голове. Я был на съемках некоторых ее стендапов. Поверьте, когда выключалась камера, Анна Крич исчезала, оставалась просто Анютка Кричевская.

…

…

Кравец. Как-то тихо сегодня здесь. Обычно радио горланит, мамаши с колясками гуляют.

Лис. Холодно, темно. Вот снег сойдет, вечерам станет посветлее — и все вернется… Я думаю, вам хочется спросить, чем все закончилось и почему закончилось?… Не смущайтесь, Женя, это же очевидно.

Кравец. Пожалуй.

Лис. Мы стали встречаться уже после окончания университета, в прошлом году, как защитили дипломы. Просто однажды во время прогулки посмотрели друг на друга и одновременно подумали: а какого, собственно, черта?! Об этом потом судачили многие наши общие знакомые, весь бывший курс. Скрываться не было причин — оба свободные, молодые и красивые. Парни зло завидовали, девчонки зло насмехались.

Кравец. Почему — зло?

Лис. Видите ли… нну… я не очень богат и даже не особо состоятелен. Мне одному вполне хватает того, что у меня есть. Квартира однокомнатная в Ленинском от бабушки, старенькая «девятка» цвета мокрый асфальт… Да-да, есть еще такие, не смейтесь! Есть стабильная работа, которая у меня получается, друзья, родные, пиво по пятницам. В свободное время, обычно ночами, пишу прозу и стихи, кое-где в интернете можно найти. О чем еще мечтать в двадцать пять…

Кравец. Да, я оценила ваш слог… даже в обычном разговоре сейчас, не говоря уж о письмах…

Лис. Ой… Сейчас бы я не смог их читать… Так вот, Аня, напротив, была девушкой амбициозной и никогда не довольствовалась тем, что у нее есть. Она хотела движения вверх по лестнице. Уже на четвертом курсе стали поступать приглашения из Екатеринбурга и даже Москвы, не говоря уж о местных телеканалах. А что началось после выпуска! Но она отказывалась. Ей были дороги ее свобода и независимость. Вот только с вашим «Караваном» и сотрудничала несколько лет, еще со студенчества.

Кравец. Считаете, сейчас можно быть по-настоящему свободным?

Лис. Не считаю. Точнее, как бы сказать… можно вести эпикурейский образ жизни или просто забить на все и бухать, пока есть деньги. В этом-то как раз и есть некая свобода или хотя бы ее видимость. Но Аня выбрала путь, на котором неизбежны компромиссы, в том числе и компромиссы с самим собой… Хм, сказал старый аксакал Сергей Лис и почесал седую бороду…