Роман Грачев - Жесть. Читать до конца

Папа

Мой отец любит смотреть телевизор. Утром часов в шесть встает со своего скрипучего дивана, шаркает ногами до кухни, готовит кашу, потом тащит кастрюльку в свою комнату и включает ящик. Поест каши, похлюпает чаем и ляжет на диван с пультом в руке. Так начинается его день.

Заканчивается он примерно так же, только в обратном порядке: с пустой кастрюлей он шаркает на кухню, перекуривает в туалете, возвращается в свою комнату и, выключив телевизор, ложится спать.

Чем отец занимается днем и что именно смотрит, я точно не скажу, но наши с ним нечастые встречи на кухне за совместным ужином проясняют общую информационную картину. И она кошмарна. Псевдополитика, псевдодокументалистика, инопланетяне и грезы клептоманов о мировом господстве. Убогое дерьмо для второгодников.

Да, мы с отцом живем в разных мирах, которые практически не пересекаются друг с другом. Нас разделяет не только разница в возрасте — у нас разные фильтры в голове. Отец не способен отказаться от того, во что он верил всю свою жизнь, потому что если он убедится, что живет не на внутренней, а на внешней стороне шара, весь его мир, доселе такой складный и понятный, рухнет. Поэтому дважды два будет пять, если об этом объявят по телевизору, и мои контраргументы ничего не изменят. Он напоминает мне отцов-инквизиторов, которые отказываются от предложения посмотреть в телескоп.

За столом я обычно молчу, поглощая купленный в гипермаркете готовый ужин, и спокойно наблюдаю, как в телевизоре Андрей Малахов тычет аудиторию носом в грязное белье очередной постаревшей кинозвезды. Мне давно пофиг, я больше не завожусь. Отец человек немолодой, чего ж я буду нервы свои трепать. Я сам уже не мальчик, сердчишко пошаливает, глаз подергивается, коленка правая ноет…

Несколько месяцев назад я решил прекратить любые геополитические споры с отцом. Однажды он попросил меня узнать, какие льготы полагаются пенсионерам — ветеранам труда. Сходи, говорит, в киоск за «Российской газетой», там как раз постановление должно быть напечатано. Я по привычке полез в интернет на планшете, но отец вдруг взвелся:

— Да чего ты туда лезешь?! Газету купи!

— На кой хрен? В интернете все есть.

— Да что там есть?! Сиськи-письки!

— С чего ты взял?

— Знаю…

Он всегда с важным видом подчеркивает, что «знает». Великое Знание отпечаталось на его лбу глубокими морщинами и залегло вселенской тоской в глазах. Он лучше меня знает, как пожарить картошку, как починить розетку или вкрутить лампочку, почему течет смеситель, где лучше покупать помидоры и каким образом евреи, американцы и масоны захватили мир. Он все знает, ему по телевизору рассказали, а в сраном интернете у меня — только сиськи-письки.

Орали мы тогда до хрипоты. Я стукнул кулаком по столу — отец пнул кота. Я схватил стул — он швырнул на пол тарелку. Я назвал его старым мудаком — он меня сраным белоручкой, который ничего тяжелее компьютерной мыши в руках не держал. В общем, душевно поговорили.

Я неделю не ночевал дома, торчал у друзей. Мы упорно не созванивались. Я знал, что отец один не пропадет — уж кашу и картошку всегда сумеет себе приготовить (он же все знает и умеет), а об остальном позаботится телевизор. Папа же, в свою очередь, думал, что я скоро сам сломаюсь и приползу на карачках, потому что после развода жить мне негде. Отчасти он прав — я все недвижимое имущество оставил жене, уехал куда глаза глядят на своей старенькой «пятнашке» с двумя чемоданами в багажнике, книгами и дисками. Но не «ломался» я по другой причине: просто не хотел жить с ним под одной крышей.

Так бывает. Ты любишь родного человека, но… наверно, ты его не уважаешь. Или не принимаешь. Ты готов кормить его с ложечки и менять подгузники, если, не дай Бог, случится в том нужда, ты принесешь утром бутылку пива по его просьбе и даже позволишь увлечься какой-нибудь юбкой на старости лет. Я уверен, что и он на многое способен ради меня.

Но жить рядом — невозможно. Потому что он обо мне ничего не знает. И не хочет знать.

Через неделю он позвонил:

— Тут эта… письма тебе пришли. Заберешь?»

Ольга Свиридова. Спорно, но трогательно.

Александр Золотов. Сильное откровение. Не ожидал от тебя, Руся. Обычно такие вещи хранят в запертых шкафах.

Руслан Широков. Саш, это собирательный текст на тему того, что все мы из детства. А то, что жизнь наша безумная перепахала страну и разделила людей на своих и чужих, ты и сам знаешь.