Людмила Феррис - Синдром выгорания любви

— Дурак! Да мне никто не нужен!

Вечером следующего дня Тонина мать как бы случайно обронила:

— Никита уехал в Москву с отцом. Будет там доучиваться, может, и правильно, Москва есть Москва.

— Я знаю, я закончу школу и тоже уеду к нему в Москву.

— Ну, поживем — увидим.

Через неделю Антонина обнаружила, что у нее образовалось море свободного времени и что по многим предметам ей нужно подтянуться. Учеба давалась ей легко, без напряжения, требовалось только учить предмет. Каждый день по нескольку раз она проверяла почтовый ящик и наконец увидела заветный белый конверт.

— Мама, Никита мне написал письмо, — поделилась она радостью.

— Ну вот, видишь, если чувства настоящие, значит, расстояние им не помеха. Только, пожалуйста, не расслабляйся, учись, поступить в медицинский всегда сложно. А может, ты передумала?

— Нет, не передумала. Я хочу стать врачом.

Антонина Котенкова хотела стать доктором с самого детства. Ей казалось, что это самая необыкновенная работа — облегчать страдания и спасать больных от смерти. Никаких знакомых врачей или врачей-родственников в их семье никогда не было, но Тоня знала, чувствовала, что это ее призвание. Мама по-прежнему ходила в парикмахерскую к Щукиной, а вот Прасковья Петровна к Котенковым ходить перестала и Тоню перестала замечать, как будто это не Тоня, а пустое место. Никита писал редко, сложно приживался в новой школе, да и в большом городе тоже. Часто писала Тоня, чуть ли не каждый день, и ей казалось, что она разговаривает с ним обо всем, и тоска немного отступала. За нею даже пытался ухаживать смешной и прыщавый одноклассник, который мог просто прийти к ней домой, сидеть с мамой на кухне и пить чай, а Тоня учила биологию у себя в комнате.

— Коля — хороший мальчик, — осторожно сказала мама.

— Я люблю Никиту, а Коля просто одноклассник, и приходит он, между прочим, к тебе, мамочка. Мне до него дела нет.

Вдруг от Никиты перестали приходить письма, как отрезало. Тоня «гипнотизировала» почтовый ящик.

— Ящичек, миленький, пусть Никита мне письмо пришлет! А то я ему пишу-пишу, а ответа нет.

Тем же вечером она не выдержала и, увидев во дворе Прасковью Петровну, чинно спросила:

— Вы не скажете, как дела у Никиты? Что-то от него давно писем нет.

— А зачем тебе его письма? У тебя кавалер новый.

— Какой кавалер?

— Да разве мне есть дело до твоих кавалеров? Вижу, что ходит к тебе, а уж как звать, не мое дело.

— Да это же Колька! Он просто одноклассник.

— Не знаю, Колька не Колька, только я Никите про твоего ухажера написала. Нечего парню голову морочить, — и Прасковья гордо пошла дальше.

Дома Тоня плакала навзрыд, а мать никак не могла понять, что же случилось.

— Гадина твоя Паша, гадина!

— Да что случилась, дочка, объясни мне наконец!

Когда Антонина рассказала о разговоре с Щукиной, мать облегченно вздохнула.

— Я думала, что-нибудь случилось!

— Мама, это катастрофа! Я представляю, какую гадость она написала Никите!

— Дочка, у любви всегда бывают испытания. Напиши ему, объясни. Если любит — поймет.

— Она же наврала ему про меня, наврала!

— А ты напиши правду.

Тоня написала, и ответ получила быстро. На белом листочке она прочитала всего одну строчку: «Оставь меня в покое. Никита». Жизнь словно остановилась, и ей казалось, что все хорошее уже прошло и больше ничего не будет. Антонина поступила в Сибирский медицинский институт. Про Никиту она больше никого не спрашивала. Раз он поверил лжи, значит, он предал ее, а с предателями она дел иметь не будет. Новости про Никиту ей иногда приносила мама, которая так и продолжала регулярно посещать парикмахерскую.

— Никита поступил в институт. Никита встречается с девушкой из Болгарии. Никита скоро приедет на каникулы.

Она тоже приехала на каникулы к родителям в надежде увидеть его. Девушка сотни раз представляла их встречу, как он удивится, обрадуется, рассмеется и обнимет ее, наконец, со словами:

— Ты прости меня, Котенок, прости!

Она уткнется в его плечо и ничего не станет отвечать: зачем лишние разговоры, ведь они вместе, а все остальное — неважно. Тоня действительно столкнулась с ним в подъезде. Никита был не один, он держал за руку девушку, и они что-то оживленно обсуждали. Увидев ее, он даже не задержался.

— Привет, подруга, — и они прошли мимо, продолжая разговаривать. Тоня смотрела ему в спину и понимала, что плакать не будет. У нее больше нет слез, она их все выплакала. Она вернулась на учебу и решила, что больше не будет страдать от кошмара первой любви. Но еще долго она не могла слышать имя Никита — сердце больно сжималось, а потом все куда-то ушло, и она успокоилась.