Евгения Михайлова - По осколкам разбитого зеркала

Я тихо балдею. Пошла со Степой, позвонила с улицы Коле. Он все свое отношение выразил в одной фразе: «Ну ни фига себе».

Привела я к Зинаиде ее собаку, помыла ей лапы, покормила. Она сама звонит по разным телефонам, всем раздает задания. Московскому дальнему родственнику, сестре в Швейцарии. И я так понимаю, что никто не спорит, не возражает, просто говорят: «есть». Я помогла ей собрать сумку для больницы, куча всяких необходимых мелочей. В разные кошельки положили доллары, рубли и несколько банковских карточек. Документы, выписки всякие от врачей, бланки результатов анализов – этого мешок. К вечеру она тщательно оделась, подкрасилась, надушилась. Сидит, ждет. Смотрит на часы. Говорит, обещали заехать до десяти вечера. Да, она плотно поужинала, я в это время вышла вытереть пыль в прихожей, не смотреть же ей в рот. Зашла, чтобы грязную посуду помыть. Бросила взгляд на эту умирающую и подумала, что никогда бы не догадалась, что у нее такой тяжелый диагноз. Бодрая тетя, хороший цвет лица, аппетит, настроение и все такое.

Короче, пробило десять, потом одиннадцать, потом двенадцать. Я уже падаю со стула, спать хочу. Звонков нет. Тот телефон, с которого звонили, заблокирован. Мне давно уже все понятно. Наконец, блеск понимания появляется в глазах Зинаиды Васильевны.

– Юля, – говорит она тихо. – Наверное, это на самом деле были мошенники?

– А кто еще, – отвечаю. – Кстати, в ваших бумагах завотделением женщина. А звонил, говорите, мужчина.

– Да, женщина. Да, звонил мужчина.

Позвонила она в поликлинику, ночной дежурный ей в двух словах объяснил, что за бред вся эта история.

Зинаида позвонила в полицию. Притащились дежурные, все записали. Она сказала, что оставит доверенность на меня, чтобы следила за расследованием и давала нужные свидетельства. Затем поймала по телефону родственника, который решал вопрос с ее билетом в аэропорту, дала отбой. Вызвала такси. Удивительно: вид у нее был такой несчастный, подавленный, как будто у нее отобрали самое дорогое и обманули в лучших надеждах. Я понимаю, как это неприятно, когда над тобой издеваются. Но лично я, узнав, что страшная смерть в муках отменяется, и я могу лететь на отдых и развлечения в Швейцарию, пела бы от счастья. Зинаида же ступала, как жертва на плаху. Так мы расстались. Я упала в изнеможении на огромную, ужасно удобную кровать, зевнула, раскинулась во все стороны. А потом вспомнила, как мы готовились к встрече с острой лейкемией, как сидели с тапками, халатами и деньгами в зубах, и такой хохот меня одолел, слезы в уши заливались. Степа услышала, прыгнула ко мне, начала слизывать их. А она приятный йорк, не то, что другие.

Зинаида по-своему, конечно, любила собаку. По-своему, потому что обращалась она с нею, как со всеми. Как генерал с последним денщиком. О том, чтобы погладить, слово ласковое сказать, речи нет. Но у Степы нормальное приданое. Есть запасы сухого корма и хороших консервов. На курицу, индейку и творог для нее хозяйка оставила деньги в отдельной коробочке. Сразу скажу, что я туда же складывала все чеки на Степкину еду. К приезду Зинаиды там осталось тысяча сто восемьдесят рублей тридцать копеек. Меня она контролировала жестко. Каждый вечер звонок по домашнему телефону, чтобы не вздумала с мужем переночевать. Причем время меняла, как разведчик. То в десять позвонит, то в двенадцать, то вообще в два часа ночи.

Я давала полный отчет по всем вопросам. А она тоже начала со мной делиться. У меня даже возникло подозрение, что баба она хвастливая. Описывала все свои путешествия, развлечения, походы в разные рестораны. А время они с сестрой проводили не только в Швейцарии. Были и в Париже, грелись в Марокко, где-то плавали на байдарках, поднимались в горы. Названия блюд, которые она упоминала, я записывала на бумажку. И потом полночи сидела в интернете, путешествовала по их местам. Я очень люблю путешествия. Теоретически. И я читала рецепты тех блюд. Если поменять сумасшедшие ингредиенты на похожие, но дешевые и доступные в наших магазинах, у меня тоже получится. Попробую удивить Колю с Димой в качестве извинения за свои ночные отсутствия. Правда, со временем у меня сложилось четкое представление, что им новая жизнь даже нравится. Я прихожу, как фея, накрываю стол скатертью-самобранкой, ставлю новые заморские блюда и удаляюсь, как видение. Ни упреков, ни ворчания, ни требований – не валяться днем на кровати, не класть ноги на стол, не есть у телевизора.

А я… Конечно, металась с раннего утра, как белка в колесе. Но ночью я просто благоухала от комфорта и полной свободы. Даже после ванны душилась маленькой капелькой дорогущих духов Зинаиды. Я насчитала у нее триста пузырьков на огромном туалетном столе.