Хорхе Молист - Возвращение катаров

Эхо последних звуков затихло. У Хайме стоял ком в горле, а глаза наполнились слезами.

Шквал чувств и образов захлестнул Хайме. Корва! Дорогая Корва! Нежная, соблазнительная. Он мог искать утешения в других, но никогда не смог бы найти ей замену. Ее зеленые глаза… Колдовские, как говорят некоторые. Ее черные блестящие волосы — как вороново крыло, на что и намекает ее имя.

— Мой господин, — сказал Хуггонет через несколько мгновений. — Вы передадите что-нибудь госпоже?

Хайме долго не отвечал. Затем ответил стихами:

Хуггонет со слабой улыбкой шевелил губами, запоминая слова, а затем поклонился, прощаясь.

— С вашего позволения, мой господин, я помчусь в Тулузу, чтобы передать послание госпоже.

Когда Хуггонет вышел, Хайме понял, что уже не сможет отказаться от своего обещания.

Судьба Окситании была решена.

И его собственная тоже.

Автострада Сан-Диего была пустой в это раннее время, и Хайме ехал медленно, стараясь привести в порядок чувства и мысли.

Закончив свой сеанс в часовне, он присоединился к остальным в их лихорадочной работе с документами. Обстановка не располагала к рассказам об увиденном, и в этот раз он не перемолвился даже с Дюбуа. Несмотря на свои усилия, он не мог сосредоточиться на бумагах. В предыдущих случаях увиденные сцены восхищали и удивляли его, заставляли задаваться вопросом о механизме и происхождении подобных видений. Это еще предстояло решить, но сейчас его заботило другое: почему это происходит именно с ним? Должна быть какая-то причина, какая-то цель. Постепенно он приходил к мысли, что видения были своего рода посланием, каким-то скрытым предупреждением, но он был не в состоянии расшифровать его. Подозрение, что за всем этим кроется предостережение, стучало у него в мозгу.

Что-то в воспоминаниях о его прошлом четко совпадало с его настоящим: он узнал, кем была Корва.

Корва была Карен.

Все это время она знала, кем был он и кем — она. Но ему она об этом не сказала. Она ждала, когда он сам это выяснит. Их отношения были не новыми, им исполнились века, они прошли, может быть, через множество жизней. Осознание этого придавало другой смысл всему происходящему. Более глубокий? Мистический? Хайме еще этого не знал, но все теперь было по-другому, и он желал срочно поговорить с Карен.

Кроме того, было еще одно обстоятельство. Корва подталкивала короля Педро к войне в поддержку Окситании — несомненно, опасная перспектива даже для могущественного короля.

Но разве сейчас, в его реальной жизни, не происходит абсолютно то же самое? Карен склоняла его на рискованные шаги в защиту катаризма. Хотя катары были ему симпатичны, а воспоминания о XIII веке очаровывали его, все-таки Хайме критически оценивал их учение.

Ясно то, что он с ними, а причиной тому была Карен. История повторялась.

Любила ли Корва короля Педро как мужчину? Или только как короля за его политическую и военную силу и за то, чем он мог помочь катарам?

Любила ли Карен Хайме как человека? Или он был нужен ей из-за его положения и возможности помочь катарам в их борьбе против «Хранителей»? Корва использовала Педро? Карен использует его? И если это так, то любит ли она его?

У Хайме было слишком много вопросов. Мало ответов, но одна уверенность: будут насилие и кровь, как в XIII веке. Он не знал, с какой ситуацией столкнется король Педро, но он знал кое-что о настоящем: надежный Монсегюр не защитит современных катаров от их врагов. Все их системы безопасности и секретные коридоры не помогут, когда игра пойдет всерьез. Им останется только бежать, а если не успеют, их уничтожат. Они утверждают, что оружие — дьявольские творения. Во всем замке не было ни одного пистолета!

Да, может, он и поклялся им в верности, но на Беренгера еще никто не охотился, как на крысу. У него не было никакого намерения достигнуть совершенства ни в этой жизни, ни в другой, если она будет. И вообще он не спешил. Он будет играть, чтобы выиграть. Вместе с Карен.

А если проиграет, то это поражение не будет напрасным. Для Катаров самопожертвование дает духовное искупление, но если вдруг они ошибаются, Хайме даст им маленькую материальную компенсацию.

Прежде чем «Хранители» изрешетят его шкуру мученика, он отправит на тот свет немало этих мерзавцев.