Хорхе Молист - Возвращение катаров

Какое-то время мы получали много писем от него, в них он описывал войну так, словно это было скорее веселое приключение. Он писал, что взамен колоса ему хотелось бы подарить Розе-Марии стихи. Поэтому он столько писал.

Отец погиб на берегу реки Эбро, в штыковой атаке.

Его однополчане сказали нам, что Пер был счастливым человеком:

«Он умер свободным, сражаясь за родину и свободу, — объясняли они. — Он никогда не узнает, что мы проиграли эту войну, а его рана болела недолго. Он никогда не узнал унижения поражения, и никто никогда не запрещал ему говорить на родном языке. Он не испытывал голода, не страдал от болезней или в концентрационном лагере. Он не увидел своих товарищей униженными и опозоренными. Тело Пера осталось на берегу реки Эбро. Но мать-река собрала его кровь и бережно оросила ею все поля нашей страны. Потом она отдала ее отцу-морю, смешав ее с кровью героев, которые на протяжении тысячи лет боролись за родину и свободу на берегах Средиземного моря. И море принесло ее на пляж нашего маленького поселка».

Поэтому с тех пор, когда я молился за отца, я всегда шел на берег реки.

Роза-Мария безутешно плакала, когда ей рассказали эту историю в первый раз. Но во второй раз она сказала отцовским товарищам по партии, чтобы они не приближались больше к магазину и не заговаривали со мной. К тому же, как знать, не оказала ли мать-река ту же самую честь крови врага, которого, возможно, убил Пер?

Она сказала, что предпочла бы быть женой труса, чем вдовой героя.

Но я-то знал, что где-то неподалеку от реки Эбро зерна пшеницы из моего дома взойдут, дадут колосья, и, когда подует западный ветер, они тихонько прошепчут те стихи, которые так и не закончил мой отец. И что они долетят до Розы-Марии, и так отец сможет отдать ей свой долг.

В тридцать девятом году поражение стало очевидным. Отряды уставших, деморализованных солдат проходили через поселок на север, во Францию. Они уже не пели. Они говорили, что скоро вернутся и освободят страну.

Мне было уже четырнадцать лет, и я решил идти с ними. «Ты сошел с ума», — сказала Роза-Мария. Я возразил, что пообещал отцу всегда бороться за свою свободу и никогда не позволю унижать себя. Бедная женщина решила, что единственное наследство, которое оставил мне отец, — это безумие, и заставила меня поговорить со священником, учителем, родственниками и хорошо поразмыслить. Но я не изменил своего решения. «Хуан, ты слишком молод. Подожди несколько лет, и потом выполнишь свое обещание», — убеждала меня Роза-Мария, пытаясь выиграть время. «Мама, ты учила меня, что мое слово должно стоить больше, чем все деньги мира, — отвечал я, спокойно глядя в ее глубокие глаза. — Хочешь, чтобы я подвел тебя?»

Роза Мария поняла, что проиграла. Но, будучи истинным коммерсантом, решила торговаться до конца. И, в конце концов, добилась, чтобы я поехал на Кубу, где у одного из ее братьев был бизнес по экспорту и импорту. Он согласился взять меня на работу учеником и, естественно, готов был относиться ко мне как к члену семьи.

Одна добрая женщина организовала мне переезд в Марсель на рыбачьем корабле, который должен быть тайно пройти вдоль берега. В Марселе меня ждал билет в Гавану.

Я попрощался с семьей на закате, в небольшом порту.

«Хуан, береги себя и пиши, — напутствовала мама. — Будь хорошим и честным работником, всегда плати свои долги и держи слово».

Я смотрел на маленькую женщину с зелеными глазами и темными волосами, в которых было слишком много седины. Она не сражалась на фронте, как мой отец, но с упорством и храбростью день ото дня щедро отдавала жизнь за своих домочадцев. Мне хотелось запомнить ее облик навсегда, возможно, я видел ее в последний раз. Мы обнялись, и я долго гладил эту преждевременную седину в ее волосах.

В тот момент я спросил себя, кто восхищал меня больше: Роза-Мария или Пер. И не смог ответить.

Есть вопросы, на которые, сколько ни живи, ответа не найдешь.

И вот я поднялся на маленький корабль, который вез меня к свободе.

— Пойду проведаю Дугласа. — Хайме чувствовал беспокойство и стремился вырваться из кабинета.

— Хорошо, — ответила Лаура, озорно улыбнувшись. — Надеюсь, вернешься в хорошем расположении духа.

Хайме недолюбливал Дэниела Дугласа, своего коллегу по вице-президентству в аудиторском департаменте, но так как они находились на одной ступени иерархической лестницы, то могли обсуждать самые разные темы.